Клинок его Величества
Шрифт:
Упал… Второй… Потом — два равсара… Третий… А Армик Дзагай пропустил удар в живот… И все равно успел вбить свой меч под подбородок четвертому… А через мгновение один из равсаров, заметив движение за спиной, не задумываясь, отмахнулся мечом. И попал им в горло королеве Мантифе…
…Рука сжалась в кулак сама собой. Рот наполнился кровью от прокушенной губы, а рука безвольно упала вниз, и, тем самым бросила в бой прячущихся во тьме наемников…
…Влетев в спальню, десятник Миря легко ушел от выпада раненого в бок горца и отрубил
Чтобы не думать о матери, Коэлин вглядывался в бой до рези в глазах. И в какой-то момент ушел в него так глубоко, что начал повторять некоторые движения сражающихся, отбивал какие-то удары и пытался уйти от атак. Увы, не думать удавалось недолго… Всего минуты две… А когда с равсарами было покончено, принц снова уставился на ложе, где в луже из собственной крови билась в агонии его мать…
«Ее убийцы уже мертвы…» — подумал Коэлин. Потом понял, что обмануть себя все равно не удастся, изо всех сил сжал зубы и на негнущихся ногах пошел к кровати. Чтобы удостовериться в смерти отца…
Глава 33
Алван-берз
Фриат пал. Окованные железом Южные ворота, аккуратно снятые с петель, лежали перед въездом в захаб. Как ковер, на который, по слухам, спешиваются с коней северные короли.
«Въезжаю… Медленно… Как подобает Великому берзу… И делаю вид, что эта победа — моя заслуга…» — горько подумал Алван. — «А ведь на самом деле я — что-то вроде куклы из тряпок, которую сплетает мать, чтобы успокоить плачущего ребенка. Да, мной играют не дети, а боги, но что это меняет?»
Мысль о кукле заставила берза уйти в недавнее прошлое. В ночь перед штурмом Фриата…
Посыльный Маалоев стоял в шаге от Алвана и с уважением косился то на карту Морийора, исчерченную оранжевыми линиями и испещренную какими-то пометками, то на исписанные листы пергамента, лежащие по правую руку от берза, то на гусиное перо в его руке.
Закончив соединять очередные две точки, Вождь Вождей отложил перо в сторону, устало потер глаза и потянулся:
— Чего хотел?
— Я? — воин растерянно вытаращил глаза. — Я ничего, берз! Мне приказали явиться за письмом!
— А-а-а, точно… — Алван сделал вид, что вспомнил, потянулся к стопке пергамента, и, покопавшись в ней, вытащил лист, подготовленный для вождя Маалоев.
— Смотри сюда! По левую руку — название деревень и городов. По правую — срок, когда вы должны там быть. По середине — расстояние в конных переходах… Вот эти пометки — время, которое вы можете там находиться… Запомнил?
Воин
— Да, берз!
— Тогда можешь ехать…
Маалой склонил голову, и, еще раз покосившись на карту, попятился…
…Дождавшись, пока снаружи донесется перестук копыт, Алван повернулся к своему эрдэгэ и хмуро спросил:
— А сейчас?
— Намного лучше… — без тени улыбки ответил сын Алоя. — Ты же сам видел — он тебя зауважал!
— Он меня уважал и до этого! — возразил берз. И тут же заткнулся, увидев выражение лица сына Алоя.
— На пути к Власти не бывает мелочей! Пока ты был простым воином, твои слова, взгляды и жесты не имели никакого значения. Теперь все иначе: на тебя смотрят даже тогда, когда ты ходишь по нужде. Ты — Великий Вождь. Значит, должен быть велик во всем!
— Я… не люблю лгать… — угрюмо буркнул Алван.
— Ты не сказал ни слова лжи… — ухмыльнулся белолицый. — А то, что подумал Маалой — его дело…
— Но это же все равно неправда!
Гогнар прищурился… и кивнул:
— Да, неправда: планы военной кампании разрабатываю я, а не ты. Только знать об этом твоим воинам необязательно. Ибо берз может быть всего один. Ты! И они должны верить в то, что череда великих побед — следствие твоей мудрости и твоей удачи…
— Я? А почему не ты? — неожиданно для самого себя спросил Алван.
Лайши отрицательно помотал головой и усмехнулся:
— Для меня этот титул мелковат…
…Взгляд на посланника бога — эрдэгэ Гогнара, сын Алоя, — едущего на лошади справа и чуть позади — и настроение у берза испортилось окончательно и бесповоротно: белолицый лайши смотрел на стены Фриата совершенно равнодушно! Так, как будто захват города был для него чем-то обыденным. Вроде правки клинка.
А может, так оно и было? Может, в памяти этого воина жили все победы его великого отца?
«Касым прав…» — мысленно вздохнул Вождь Вождей. — «Непобедимый воин, чью саблю держат девять багатуров, не может быть никем, кроме сына Субэдэ-бали. Или… его воплощения!!!»
Последняя мысль заставила Алвана успокоиться: для бога Войны, сошедшего на Диенн, титул Вождя Вождей какого-то одного народа был действительно мелковат…
Настроение мгновенно улучшилось, и берз, пришпорив могучего черного жеребца из конюшен одного из дворян Морийора, заставил его нырнуть в полумрак захаба.
Когда глаза привыкли к темноте, Алван осмотрел испещренный бойницами свод, потом — поднятую вверх решетку, отметил, что на земле не видно ни одного тела и усмехнулся: благодаря воплощению Субэдэ-бали под каменным сводом, усыпанным бойницами, не пролилось ни капли крови. Как и в большей части огромного, в полтора раза больше, чем Вирент, Фриата…
«Не война, а прогулка какая-то…» — подумал он, дождался, пока конь доберется до поворота, и вгляделся в лица дворян, согнанных на площадь перед воротами.