Клинок его Величества
Шрифт:
— Тальм Давер по прозвищу Писака, ваша светлость…
Мужчина, содержащийся в таких «нечеловеческих условиях», был вдвое старше Ронни. И, судя по мимическим складкам и гордой посадке головы, привык к всеобщему уважению. Однако, увидев черно-желтое сюрко, рукояти мечей, торчащие из-за плеч и услышав обращение «ваша светлость», он почему-то дико перепугался: на его лбу и крыльях носа выступили капельки пота, а на виске запульсировала жилка.
— Д-добрый день, ваша светлость! Д-добрый день, леди… Ч-чем могу быть п-полезен?
Мгновенно
— У вас есть жалобы на содержание или отношение?
— Н-нет, ваша светлость!!!
— Вы сомневаетесь в том, что ваше пребывание в этих стенах — лишь следствие заботы о вашей жизни?
— Н-нет, ваша светлость!!!
— Тогда почему вы меня боитесь? Вы — важный свидетель, благодаря которому в ближайшем будущем будет раскрыто серьезнейшее преступление. Значит, вы вправе рассчитывать на благодарность его величества…
— Я п-понимаю, ваша светлость… П-просто в-вы — и т-тут…
— Я не такой страшный, как кажется… — усмехнулся Ронни и сделал шаг в сторону, пропуская мимо себя стражника с табуретом.
— Куда ставить, ваша светлость? — поинтересовался воин.
— Поближе к топчану… — вместо Ронни ответила я…
…Погрузить Тальма Давера в транс удалось без особого труда — поверив в то, что пытать его никто не собирается, мужчина расслабился. Как физически, так и морально. Причем настолько сильно, что рухнул в состояние небытия еще до того, как я установила с ним полноценную связь. И почти без всякого принуждения начал вспоминать.
А спустя пару минут, отметив слишком четкие формулировки и слишком яркие образы, я поинтересовалась его профессией. И, услышав ответ, расплылась в торжествующей улыбке: он оказался писарем! А, значит, обладал великолепной зрительной памятью. Следовательно, нам оставалось только извлечь из нее нужные воспоминания, а потом суметь ими воспользоваться…
…Описание того, кто упоминал о Снежных Барсах, получилось ярким и очень зримым: не знаю, как Ронни, а я без труда представила себе его лицо, фигуру и даже пластику. Мало того, я наверняка смогла бы его узнать. Даже с учетом того, что в таверне он был в образе.
Почему в образе? Да потому, что шрам, созданный при помощи рыбьего клея, немного, но отличается от настоящего. Волосы, выкрашенные отваром огнецвета, в свете лучин иногда отдают зеленью. А пластику движений и кое-какие привычки изменить на время невозможно.
В общем, последние полчаса работы я убила на то, чтобы избавить описание от всего наносного. И… одновременно старалась понять, каким образом Ронни рассчитывает найти этого человека среди десятков тысяч горожан. Увы, никаких идей в голову не лезло, поэтому, выведя Тальма Давера из транса и погрузив его в обычный сон, я устало потерла глаза и повернулась к мужу:
— Описание — есть… А что дальше? Бегать по постоялым дворам?
Ронни аккуратно положил перо на стол, попытался вытереть заляпанные чернилами пальцы, потом посмотрел
— Неа! Есть способ получше… Поехали…
Глава 36
Граф Дартэн Ратский
Поворот вправо… Плавное движение рукой от бедра в сторону… Изящный поклон… Короткий шаг… — ладная фигурка королевы Мелисенты легко и непринужденно порхала вокруг своего партнера, вплетая в создаваемый им рисунок танца свои кружева.
Черный костюм мэтра Ласбена… Белоснежное платье ее величества… Желто-золотой пол… Пальцы музыкантов, перебирающие струны… — стоило прищурить глаза и позволить себе раствориться в этом рисунке, как танцевальный зал превращался в колосящееся поле, над которым черный коршун атаковал отбившуюся от клина лебедушку.
Отчаянный рывок влево… скольжение-уход от атаки неутомимого крылатого охотника… и одно из белых крыльев, только что с легкостью разрывавшее небесную синь, вдруг наткнулось на крыло неутомимого охотника — и гордая, чувственная птица, кувыркаясь на лету, устремилась к земле…
Удар вдогонку… За ним еще и еще… Все ускоряющееся падение… А когда до земли осталось всего ничего, из ниши, в которой сидели музыканты, раздался тревожный рокот барабана.
Последний взмах здорового крыла, последняя попытка вернуться в небо — и изломанная фигурка танцовщицы обессиленно опустилась на колени в самом центре зала. А на ее белых «перьях» невесть откуда появились капли крови…
…Алые пятна, возникшие на белом платье, сорвали Дартена с места. Выхватив из ножен меч, он вылетел из-за портьеры… и обескуражено остановился, увидев в руке мэтра Ласбена небольшую кисточку из конского волоса!
Король, заметив его эскападу, недовольно нахмурился, а потом повернулся к жене:
— Великолепно! Дорогая, ты бесподобна! У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение!
— Спасибо… — потемнев от гнева, прошипела королева. И уставилась на Ратского: — Граф Дартэн? Что вы здесь делаете?
— Я искал короля Бадинета, ваше величество!
— Здес-с-сь? — прошипела королева. — В моем танцевальном зале? Вы же знаете, что я не люблю, когда на меня смотрят посторонние!
— Прошу прощения, ваше величество, но новости, которые я только что получил, требуют немедленной реакции вашего венценосного супруга!
Мелисента Нардириен топнула ножкой, сорвалась с места, и, обдав Дартэна запахом дорогих благовоний, вылетела в коридор…
— Мда… — хмуро пробормотал король. Потом перевел взгляд на преподавателя музыки и танцев, старающегося изобразить статую и едва заметно шевельнул пальцами: — Мэтр Ласбен? Вы и ваши люди… свободны…
Танцор сложился пополам, потом выпрямился, и, подхватив со стула щегольский черный плащ, протанцевал к двери…
— Ну, и что там у тебя такого срочного? — проводив его взглядом, угрюмо спросил Бадинет Нардириен.