Клинок Тишалла
Шрифт:
– В чем?
– В том, – отвечает он с едва скрываемым раздражением, словно устал разъяснять очевидное, но не желает меня обидеть, – что она никогда больше не станет угрожать Будущему Человечества.
От того, как он проговаривает последние слова, мне становится совсем грустно.
– Ладно, понял. Ты говоришь, что я согласился помочь вам убить ее, потому что это единственный способ спасти род людской. Верно?
– Ну… да, – отвечает он как-то неуверенно, но, видно, фраза ему нравится, потому что он повторяет и уже определенно всерьез: –
И на какой-то миг я чувствую это бремя: множество судеб, взваленных на мои плечи. Тяжесть грядущего ломает мне хребет, как трескается нижняя кромка ледника под весом миллионов тонн снега.
Вот только…
Я вздыхаю, качаю головой и расправляю плечи, невольно пожав ими чуть-чуть.
– Будущее Человечества, – извиняющимся тоном отвечаю я ему, – может идти в жопу .
И Райте с Гарретом хором недоуменно переспрашивают:
– Что?!
– Слишком оно абстрактное, – отвечаю я, разводя руками в поисках если не сочувствия, то понимания. – Оно… безличное, вот. Вся эта хрень про «не рожденные еще поколения» на меня не действует. Я должен убить собственную жену ради людей, которые мне бы даже не понравились?
– Но… но…
Я качаю пальцем перед носом вице-короля:
– Вот спасу я всю эту толпу, а они все окажутся вроде нашего Гаррета? – Меня передергивает. – Бр-р. Нет уж. Лучше всем сдохнуть.
– Ты не можешь… – бормочет Райте.
– Вот и я о том же: не могу. И не буду.
– Нет… нет, я имел в виду…
– А отказаться – могу. Почему нет?
– Потому что… потому что… – Он мучительно ищет слова, будто боится ляпнуть что-то неуместное. – Потому что ты обещал, – произносит он наконец. – Ты поклялся, Кейн.
– Извини, – говорю я вполне искренне. – Жаль тебя подводить, малыш. Но придется тебе как-то обойтись без меня.
– Вот и все твое хваленое колдовство, – фыркает Гаррет.
– Это невозможно. – Райте хмурится. Потом склоняется ко мне, пристально глядя в глаза, будто пытается загипнотизировать своими блеклыми очами. – Я прошу тебя, Кейн. Я, Райте. Сделай это для меня.
– Слушай, малыш, друг ты мне или не друг, но лучше на меня не дави.
Губы Райте беззвучно шевелятся. Потом он просто качает головой и вздыхает, признавая свое поражение, смешанное неким образом с невольным восхищением.
– Поразительно.
Глядя на него, я чувствую себя так, словно пробуждаюсь от сна – начинают болеть ожоги, и на память приходят смутные обрывки разговора на палатинском постоялом дворе.
Сердце мое жжет огонь, но я улыбаюсь.
Не стоит предупреждать их сверх возможного.
6
– Бесполезно, Райте, – говорит Гаррет. – Теперь сделаем по-моему.
– По-твоему? – вмешиваюсь я.
– Твое сотрудничество, – сдавленно произносит он, – было бы крайне желательно, но можно обойтись и без него. Мы просто
Райте мрачнеет.
– Возможно, не прямо в воду, а на берег. Если он утонет, богиня может не явиться вовсе. Ценность его как наживки прямо связана с жизнью. Мертвый он бесполезен.
– Тогда на берег. – Гаррет в очередной раз поправляет перевязь Косалла и нетерпеливо заглядывает в кратер: – Что они там копаются? Эта перевязь меня удавит.
Значит, мертвый я бесполезен?
Решение приходит ко мне почти сразу. Я не против смерти. Я привыкал к этой перспективе очень давно. План составляется еще быстрей.
Очень просто заставить кого-нибудь тебя грохнуть.
Я умильно улыбаюсь Гаррету.
– Винс, ты никогда не следил за моей актерской карьерой? – интересуюсь я дружелюбно.
– Я… знаком с твоими работами, – отвечает Гаррет, глядя на меня с подозрением. – Поклонником не был – насилие меня не привлекает.
– Возможно, на вопрос викторины ты все же сумеешь ответить. Или нет? Простенькая викторина на тему деяний Кейна, чтобы скоротать время в ожидании демона.
– Едва ли…
– Сколько в среднем, – спрашиваю я, по-учительски воздев палец, – проживет урод, который хочет покуситься на Пэллес Рил?
– Ты мне угрожаешь? – Гаррет делает шаг ко мне. – Ты? Калека? Или ты обезумел? Ты даже встать не можешь!
– Да, вопрос был с подвохом, – признаюсь я, наклоняюсь вправо и, развернувшись в кресле, хватаю его за запястье левой рукой. Он не успевает еще осознать, в какую переделку попал, а я уже заламываю ему руку и бросаю его лицом себе на колени, потом перехватываю левой перевязь Косалла, одновременно ломая запястьем гортань, в то время как локоть правой втыкается ему между лопатками. – Но после тебя среднее значение определенно понизится.
Артанские стражники верещат что-то: чтобы я перестал, и отпустил его, и все такое, – и я слышу щелканье затворов, когда на меня наводят автоматы. На миг напрягаюсь, ожидая, что мир растворится в пламени дульных вспышек и ударах пуль.
Вместо этого я слышу вопль Райте:
– Стоять! Не стрелять!
Гаррет царапает мои ноги скрюченными пальцами, но ниже пояса я и так ничего не чувствую. Он пытается вырваться из моего захвата; шея наливается дурной кровью, тело начинает подергиваться, а уроды все не стреляют…
– Или вы не видите, что это обман? – спокойно замечает Райте. – Хитроумный способ покончить с собой: он хочет, чтобы вы его пристрелили. – Он поджимает губы, точно расстроенный учитель. – Живой Кейн нам нужен больше, чем живой Гаррет. – Со вздохом пожимает плечами. – Извини, Винс.
Ну, блин…
С другой стороны, живой Гаррет мне тоже не нужен.
Послушник за моей спиной бормочет что-то невнятное.
– Безусловно, – отвечает Райте. – Но Кейн не должен погибнуть. Увечить его дозволяю без предела.