Клинок Ворона
Шрифт:
— Расскажу, но в обмен на одну вещь, — Айс сжал клинок в руке так сильно, что лезвие с легкостью прорезало кожу. Темные капли тут же украсили лед. — Сабира покажет мне тот нож, который по ее словам перенес ее сюда.
— А разве ты его не видел? — я смотрела, как темные пятна расплываются на черно-белом льду, делая его пористым. — Он был у меня за поясом, пока я бродила по пустоши. А потом оказался в моем рюкзаке. Разве не ты его переложил?
Айс отрицательно покачал головой:
— Я не видел никаких ножей среди вещей
— Хорошо, согласна. Я могу тебе его даже подарить, если понравится. Все равно от него никакого толку — обратно он меня переносить не хочет.
Когда мы вернулись в лачугу, огонь в печи уже погас, а варево в котелке начало покрываться корочкой льда. Айс занялся хозяйством — у него, как и у моей мамы, были строгие правила насчет расписания кормления — что бы там ни происходило, а ужинать все равно надо. Только перед этим ему пришлось вытерпеть неприятную процедуру перевязывания пострадавшей руки, которая была проведена со всем присущим мне садизмом.
Не откладывая дело в долгий ящик, я залезла в рюкзачок. Последнее время я заглядывала туда редко — пакетик с «вечными» бутербродами давно перекочевал на стол, и из всех виденных мною чудес это продолжало оставаться самым полезным.
Нож оказался на месте — такой же тяжелый и бархатный на ощупь. Хотя, с чего бы ему меняться? Осторожно вытащив его из рюкзачка на свет, я заметила то, что раньше ускользало от моего внимания. Если повернуть нож под определенным углом к свету, на лезвии, возле самой рукоятки, проявлялся рисунок. Едва заметный контур, он был еще чернее, чем поверхность клинка: круг, а в нем расправившая крылья птица. Клеймо было выполнено скупыми примитивными штрихами — так рисуют дети, когда им лень прорисовывать детали.
— Айс, — позвала я оборотня. — Вот он, смотри.
Оборотень почти неслышно подошел сзади и заглянул через мое плечо. Потом протянул руку и осторожно погладил клеймо.
— Бери. Он теперь твой, — я попыталась заглянуть оборотню в глаза, но он поспешно опустил голову.
— Я не возьму его, сабира. Спрячь это. Спрячь и никому никогда не показывай. За такой нож любой человек убьет тебя, не раздумывая ни секунды.
— И оборотень тоже... убьет?
Айс кивнул, быстро отошел к печке и стал помешивать уже начавшее закипать варево.
— Объясни, почему всякий раз мне приходится клещами вытаскивать из тебя слова? — я подошла к Айсу и уселась около дышащей жаром печи. Сквозь щели в дверце было видно, как по раскаленному докрасна песку пробегают синие всполохи.
— Сабира... Я не понимаю...
— Да все ты понимаешь, заканчивай придуриваться. Здесь все всё знают, кроме меня, разумеется. Надоело чувствовать себя круглой дурой!
— ...Не понимаю, кто ты, — невозмутимо закончил Айс, игнорируя мою возмущенную реплику.
— И поэтому ты меня ненавидишь? Потому что я не похожа на тех, кого ты привык называть людьми? Или потому, что ненавидишь
— На какой из этих вопросов сабира хочет получить ответ? — оборотень прекратил мешать варево и достал две железные миски.
— Желательно на все. И по возможности, ответы должны быть честными.
— Хорошо, — Айс пожал плечами. — Первое: да, я ненавижу людей, откуда бы они ни явились и как бы себя ни вели. Второе: последний патруль в наших краях видели лет сто назад. Клеф не вылезает за пределы поселка, его очень просто обмануть. Третье: ты действительно не похожа на тех людей, что я видел ранее. Это запутывает дело еще больше. Четвертое: с равнины я забрал тебя только потому, что не чувствовал исходящей от тебя угрозы или опасности.
— А сейчас?
— Что сейчас?
— А сейчас... ну, чувствуешь опасность?
— Нет, — Айс чуть заметно улыбнулся и поставил передо мной плошку с похлебкой. — Лом остался около шахты. Без него ты не столь внушительно выглядишь.
Я подозрительно посмотрела на оборотня. Мне показалось, или он начал иронизировать? Нет, скорее всего, показалось.
— Ты обещал мне историю, — сказала я, отправляя в рот первую ложку каши. — Про тот обломок клинка.
— Сабира позволит сначала доесть? Или она предпочитает истории, рассказанные голодным?
— Сабира позволит. Она вообще очень добрая и терпеливая, если ты еще этого не заметил, что очень странно для человека, который час назад узнал, что его жаждет убить все половозрелое население поселка.
Айс поперхнулся, и мне пришлось постучать его по спине. Может, я даже слегка переусердствовала: желание как следует дать оборотню по шее, в надежде, что вся дурь из него выскочит, превращалось в навязчивую идею.
— Благодарю сабиру! Со мной уже все в порядке, — Айс увернулся от карающей руки.
— Извини, увлеклась, — я мило улыбнулась и вернулась обратно за стол. — Так о чем мы говорили? А, вспомнила. О том, что твой приятель Клеф спит и видит меня мертвой. Да не давись ты кашей! Ее и так мало. Так вот, разъясни, пожалуйста, что я вам такого сделала?
— Он мне не приятель. Сабира может не волноваться. Клеф ее не тронет.
— Ой, как интересно! И что его остановит, хотела бы я знать?
Айс отодвинул в сторону миску с кашей, поняв, что поесть спокойно ему уже не удастся.
— Во-первых, я не позволю ему этого сделать. А если этого будет недостаточно, то сабире просто стоит продемонстрировать Клефу тот самый нож, который она показывала мне.
— О, начинаем подходить к самому интересному, — я потерла руки в предвкушении ответа на одну из многочисленных загадок. — Что там с этим ножом?