Клинок выковывается
Шрифт:
«Горец, – понял я, – интересно, зачем его Рон притащил с собой?»
– Барон Максимильян, – представился я, проходя к своей кровати – единственному не занятому месту в комнате.
«Пора уже приспособить какое-нибудь помещение для приемов, а то каждый лезет ко мне в дом», – недовольно сморщился я, увидев, как наследили гости. Постоянной прислуги у меня по-прежнему не было, и даже уборку приходилось делать самому.
– Гори, – представился горец и, обращаясь к крестьянину, который, видимо, был переводчиком, что-то сказал.
Я смутно догадался, что речь шла о
– Рон, а кто это? – спросил я, показывая на крестьянина. – И откуда он знает его язык?
– Это Зол. – Нубиец устроился рядом со мной. – Его прежняя деревня располагалась близко к горам, а горцы живут маленькими племенами почти везде. Язык у них, конечно, разный, но имеет общие корни.
Внезапно нубиец расширил глаза и, наклонившись к моему уху, прошептал:
– Ты разве его не понимаешь?
Я отрицательно покачал головой. Нубиец тяжело вздохнул.
– Гори сказал, – начал переводить крестьянин после нескольких минут уточнений у горца непонятных для себя слов, – что он лучший воин в своем великом племени, его племя настолько могучее и сильное, что легко может выставить пятьдесят бойцов. Сильнее и лучше его племени нет в этих горах.
Мы с нубийцем переглянулись, я посмотрел на Дарина и с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. «Пятьдесят бойцов для могучего племени – это, конечно, сила», – хмыкнул я про себя.
– Спроси его, зачем он пришел к нам? – я обратился к крестьянину. – Если его племя настолько сильное, зачем ему мы?
– Вот тут начинается самое интересное, – улыбнулся мне Рон, подмигивая.
Я с нетерпением ждал перевода своих слов и ответа гостя.
– Гори говорит, что его племя станет еще сильнее и могущественнее, если будет иметь железные клинки. – Крестьянин был чрезвычайно горд тем, что участвует в нашей встрече, и очень старался.
Я присмотрелся к оружию горца и почти без удивления понял, что его нож сделан из кости животного, с тоненькими каменными вкладышами по лезвию.
– Едва они увидели у нас железные клинки, как сразу решили подружиться с таким сильным племенем равнин, – закончил перевод Зол.
– Скажи ему, что железные клинки очень дорогие даже у нас, не говоря уже о том, чтобы продавать их другим. – Я пока не очень понимал, чем так доволен Рон.
Ну хотят горцы клинки, и ладно, чем они могут за них заплатить? Если только золотом… В моей голове тихо звякнул колокольчик догадки: ведь нубиец не просто так притащил этого типа за столько километров?
– Он понимает это, и племя готово заплатить, – перевел Зол.
Горец достал из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и, что-то сказав при этом переводчику, протянул его мне. По тяжести на золото не походило. Я развязал ремешки, растянув горловину, осторожно наклонил кошель, и мне на ладонь, матово сверкнув густой зеленью, высыпалось шесть камней, каждый размером с ноготь моего большого пальца.
– Мы знаем, что эти камни очень ценятся у людей равнин, несколько раз нам даже приходилось убивать незваных гостей, которые лезли в наши горы за ними, – донесся до меня голос переводчика.
– Дарин, это что? Изумруды?
В горле запершило. Если это
Гном поднял протезом мою руку и долго изучал камни на свету, потом даже лизнул один из них.
– Да, и притом отличного качества, – довольно заметил он, отпуская мою руку. – Если можно будет осмотреть повнимательнее, я назову их точную цену, а сейчас могу лишь на глаз прикинуть.
– И сколько, думаешь, они стоят? – поинтересовался я, не отрывая взора от драгоценностей.
– Прикидочная цена за один – пятьдесят кесариев, – пожал плечами гном, – но это не точно, нужно показать нашим ювелирам.
Я посмотрел на горца и сказал:
– Как хотите получать мечи, наша доставка или ваша?
Горец, выслушав переводчика, немного подумал и ответил:
– Доставка ваша, у нас нет возможности организовать перевозку и охрану такого ценного груза.
– Тогда с учетом стоимости меча в тридцать кесариев, – я ненамного завысил цену меча по шаморским расценкам, – один меч с доставкой будет обходиться вам в один такой камень.
– А ножи, топоры и прочие инструменты? – поинтересовался горец, услышав перевод.
– Конечно, меньше, – ответил я. – Думаю, стоит прерваться на обед, а после обговорим все условия и распишем обязанности сторон. Договор составим обязательно на двух языках, чтобы потом не было претензий к другой стороне.
Услышав перевод, горец очень разозлился, и его смуглая кожа сделалась еще темнее.
– Вы не верите мне на слово? – едва не прорычал он.
– Разумеется, верю. Но если я вдруг умру, а мой преемник захочет пересмотреть цены, вам это понравится? – поинтересовался я у него.
«Для торговцев аргумент слабоват, но для сына гор пойдет», – решил я.
Гори перестал тискать рукой рукоятку кинжала и немного успокоился.
– Я согласен.
Распорядившись, чтобы нам приготовили обед и накрыли на стол, я повел гостя в одну из гномьих кузниц. Экскурсия ему очень понравилась, а когда я попросил гнома показательно выковать подкову, Гори все время пытался запомнить, как и что кузнец делает. «Все равно воспроизвести ничего не сможешь, – рассудил я, отвечая на его вопросы, – а вот изумруды нам очень пригодятся, чтобы не зависеть от денег вкладчиков. Если получится замутить с горцами обмен, то позже можно будет договориться о разрешении на разработку жил, главное – начать общение».
Закончив экскурсию и отобедав, мы вернулись к переговорам. Установив цены на каждое изделие, мы подписали договор и, довольные друг другом, отправились спать, утром горец собирался в обратный путь. Перед тем как расстаться, я, чтобы скрепить наш союз, снял со своего пояса кинжал и подарил его Гори. Горец так обрадовался подарку, что долго благодарил меня, прося принять в подарок камни. Я сказал, что камни – собственность его племени, а не его личная, и поэтому могу принять в подарок только то, что принадлежит ему, например его костяной нож. Обрадованный тем, что я согласился, горец торжественно вручил мне свой кинжал и удалился спать, по пути все время вытаскивая стальной клинок из ножен и любуясь им.