Клирик

Пустота. Вокруг меня оглушающая пустота и холод. Этот холод пробирает до костей, заставляя передергиваться. Каждая мышца напряжена до предела. По коже бегают полчища мурашек. А короткие волосы на затылке сами собой приподнимаются. Сердце так и норовит сорваться в бешеный ритм, и лишь приложив огромные усилия воли, можно заставить его биться ровно и размеренно.

Здесь всегда пусто и холодно до поры до времени. К этому невозможно привыкнуть, хотя я столько раз повторял себе, что уже пора бы. Да и очень скоро это место перестанет быть пустым

Я нервно оглянулся, ожидая нападения. Здесь я всегда жду нападения. Вот этому меня научили очень быстро, практически за три дня. За какие-то три дня я начал ждать нападения от собственной тени, и, Бог свидетель, так иной раз и происходило. А еще меня очень быстро приучили к тому, что я не получу здесь какую-то помощь. Что никто ко мне не придет, чтобы протянуть руку, да хотя бы своим присутствием избавить от сводящего с ума страха и придать таким образом силы, несмотря на обеты, которые заставляли бороться за своих братьев и прикрывать им спины. Но здесь меня всегда ждала только боль и одиночество, которые меняли саму мою суть, меняли мое сознание.

Вдох-выдох. Нужно успокоиться. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать, что присутствие тварей тебя волнует. Они каким-то образом чувствуют страх, который неизбежно прокрадывается внутрь, несмотря на все усилия держать его в кулаке.

Из темноты выскочило щупальце, снабженное острыми шипами, которыми тварь впивалась в кожу человека и начинала сосать кровь. Сам кровосос старался отсиживаться в кустах, пряча в них свое практически незащищенное тело.

И только? Я отскочил в сторону и начал приближаться к тому месту, где предположительно располагалось тело твари. Но щупальце продолжало меня преследовать, так что приходилось уворачиваться. Абсолютно бесполезно тратить силы на него, пытаясь порубить в капусту. Ведь на месте одного обрубка сразу же появится другой, а тварь станет не так доброжелательна, если так можно было выразиться. Этот урок я усвоил ещё в самом начале. Потому что кровосос стал первым, против кого мне пришлось биться в одиночку.

Я преодолел практически половину расстояния, отделяющего меня от самой туши, как к постоянно атакующему щупальцу, которое ускорилось и стало атаковать меня резкими хлесткими движениями, присоединилось второе. Их что, двое? А разве они охотятся парами? Так ведь не бывает! Или бывает, и я просто не встречался ни с чем подобным?

Ответить на этот вопрос я не мог, потому что у меня не было на это времени. И так позволил себе затормозить, что могло стать непростительной ошибкой. Фатальной, которую очень сложно, а то и невозможно исправить.

Уворачиваться от двух щупалец, которые извивались и нападали всё быстрее и быстрее, ненормально увеличивая темп, становилось всё труднее. Я и так уже ускорился почти до предела своих возможностей. Большего ускорения просто не выдержат мои кости и связки.

Вот он куст, который сейчас было хорошо видно даже в темноте. Тварь словно почувствовала мое приближение, потому что удары одного из щупалец стали беспорядочными, какими-то хаотичными. Она стремилась достать меня во что бы то ни стало, уже не заботясь о чёткости работы щупальца, поставив

Показалось белесое, словно гнойник на земле, тело кровососа. Настолько тошнотворное, что в первые разы меня начинало мутить от одного взгляда на него. Сейчас уже привык, и не обращаю внимание на мерзость этой твари.

Мгновение, и в моей руке лежит кинжал. Очередной уход в сторону от шипастого щупальца, и я совсем близко от этого белёсого гнойника. Взмах, и тело твари обмякло, а щупальце упало в полете на землю, извиваясь напоследок, словно билось в агонии. Земля на том месте, где упало щупальце, начала быстро пропитываться кровью.

Вот только пока я разбирался с первым кровососом, совсем упустил из вида второго. Щупальце, бывшее до этого неактивным, выстрелило из темноты, обвивая мою шею. И сотни шипов начали искать лазейку, чтобы проникнуть через плотную кожу одежды и впиться уже в мою собственную тонкую и податливую кожу.

Воздуха не хватало. Я старался протолкнуть хоть немного в горящие огнём лёгкие. И тут я совершил вторую ошибку, попытавшись оторвать эту мерзость от себя голыми руками, или хотя бы ослабить нажим. Потому что чувствовал, что еще немного и меня банально задушат. Шипы тут же радостно впились в ладони, заставляя сжимать зубы от боли…

— Ты совершил ошибку, — я упал на тренировочное поле, засеянное молодой зеленой травой, и свернулся клубком, все еще переживая остатки дикой боли, которая казалась будет теперь со мной вечно. Сил не хватало даже на то, чтобы в бессильной ярости ударить по траве кулаком. Да и смысла в этом особого не было, трава была иллюзорная, как и всё здесь.

— Их было два! Их не должно было быть два! Кровососы не охотятся парами! — боль отступала, и я смог выпрямиться, а потом и вовсе подняться на ноги. — Это противоречит всему, что я о них знаю. А знаю я о этих тварях очень много, Бог мне свидетель.

— Ты меня не слушаешь, — наставник вышел из тени, заложив руки за спину. — Дело было не в том, что их было двое, дело в тебе. — Он подошел ближе и ткнул меня пальцем в лоб. — Ты совершил ошибку, Пётр. Ты слишком долго колебался с выбором оружия, а затем выбрал кинжал, хотя в этой ситуации лучше подошел бы пистолет. Почему ты так нерешительно берешься за огнестрельное оружие? В чём причина твоего недоверия к нему?

Я молчал. Не мог же я признаться, что пришел из мира, в котором пистолет стрелял лишь раз, а, чтобы его зарядить повторно, нужно было буквально пляски с бубном устраивать. Может быть, именно в этом кроется мое нежелание выбирать именно его, когда есть надежный и проверенный кинжал?

Хоть из меня частично выбили подобные предрассудки, но пара осечек пистолетов на подобных тренировках всё же не смогли убедить меня в том, что огнестрельное оружие лучше проверенного кинжала.

Боль прошла полностью, напоминая мне, что даже она была всего лишь иллюзией. Но эта иллюзия, порой, была гораздо более реальна, чем настоящее. Ведь я знал, что это иллюзия, и позволял телу испытать весь спектр непередаваемых ощущений. Тогда как в настоящем бою, в горячке боя, иной раз и не ощущаешь ран, насколько они там кажутся незначительными. Может быть, в этом всё дело?