Клон-кадр
Шрифт:
Через десяток метров коляску подхватывают за поручни руки точно такого же оборванца, только экипированного надлежащими человеку конечностями. Теперь они вместе стремительно ускоряются и через пару секунд полностью растворяются в послеполуденном человеческом месиве, которое официально называется Тверской улицей.
— Блядь! — На глазах одного из гопников чуть ли не слезы. — Там была кредитная карточка. На х…я ты вписался, братишка?
На моем месте он бы тоже вписался. Если бы, разумеется, не переконил. Расчет красивый и точный. Уличное НЛП: бить на жалось вкупе с элементарной нехваткой времени на осмысление ситуации.
Я хочу сказать: не удивлюсь, если окажется, что этот калека — апологет каттинга, который избавился от конечностей специально. Ради бизнеса. Нехитрого, но своего.
Когда я пытался быть хорошим главой семейства, это привело к разводу и краху иллюзий. Когда я пытался быть хорошим христианином, это привело к потере остатка религиозности. Когда я пытался быть хорошим редактором, мне приходилось подписывать в тираж 80 процентов откровенного дерьма. Когда я попытался быть просто справедливо настроенным прохожим, случайным свидетелем уличного инцидента, благородно вставшим на защиту меньшего брата-калеки, — тогда меня использовали и развели. Всякий раз, когда я пытаюсь сделать что-нибудь правильное, результат получается извращенным и вывернутым наизнанку. Так бывает всегда, когда вы пытаетесь быть лучше, чем вы есть на самом деле.
Я лезу в задний карман, протягиваю гопнику мятый стольник. На пиво. Можно было дать меньше, но купюр другого достоинства у меня в кармане не оказалось. Гопник честно сознался, что кэша у него было всего рублей тридцать, но сдачи дать ему, как несложно догадаться, нечем. Протягивал стольник назад (да ты че, браток, че за базар, карточку я все равно ща заблокирую, а тридцать рублей — х…ня), но я не взял.
Хорошо, что не произошло наоборот. Что они не стали говорить, будто он забрал у них больше, и требовать от меня компенсации. Тогда мне пришлось бы снова засадить кому-нибудь из них в грудак: дать развести себя второй раз подряд — это уж слишком.
Мы залезли в автобус (это был снова «Икарус», не новый, а классическая модель из семидесятых, все нормы СO2 — не то что ни к черту, а вообще ник черту) и расположились на задней платформе. Отдав десятирублевую дань тетеньке в оранжевом балахоне (с надписью «кондуктор»), уставились в заднее стекло.
Если уж говорить об автобусных стеклах: заднее — лучшее из всех автобусных стекол. Самое панорамное. Если пялиться в него долго и вдумчиво, может создаться иллюзия собственной возвышенности над остальными участниками дорожного движения. Теми, на которых вы смотрите в буквальном смысле свысока (а они где-то внизу тормозят, выворачиваются, тыкаются бамперами вам под ноги, а если за рулем девушка в жестоком мини — это вообще классное зрелище).
— Ты не знаешь, когда заканчивается верстка номера в «FHQ»? — спрашивает Клон.
— Понятия не имею. Судя по тому, что аврал уже начался — через пару дней. Но они все время проё…ывают сроки, ты же знаешь. Вообще все всегда проё…ывают сроки.
Вместе с нами в автобус зашла сумасшедшая тетка. На остановке она стояла в паре метров от нас и буравила нас враждебными взглядами, что-то покряхтывая себе в усы (у сумасшедших теток почти всегда растут усы), но до конкретных наездов не доходило. Почему-то заговорить с нами она решила только сейчас:
— Вы здесь воруете, ребята?
Психи в общественном транспорте — отдельная статья. Не в Уголовном кодексе статья (хотя и до этого иногда доходит), а — статья в периодическом издании. Достаточно просто обрывков диалогов, этого хватит выше крыши. Как специалист (бывший) говорю.
— Да, — соглашаюсь я, — но сегодня у нас выходной. Во всяком случае, вас мы точно не обворуем.
А если говорить отвлеченно, в общественном транспорте все пассажиры — психи. Здесь есть что-то запредельное, среди висючек и поручней. Во всех этих объявлениях во всеуслышание: «Уважаемые пассажиры, своевременно и правильно компостируйте талоны». Покажите мне человека, который знает, как можно закомпостировать талон неправильно. Его либо компостируют, либо нет.
— Вас надо расстрелять, — объявляет тетка сварливым голосом. — Вас, сукины дети, надо поставить к стенке! Сволочи. Грабите честных людей.
Я улыбаюсь, бросаю взгляд в окно — да, эврика, так и есть: в следующей прямо за нами машине — девушка в мини. Старается не замечать наших глумливых взглядов (на обтянутые хорошим нейлоном ляжки, уходящие в темноту кружевного белья). В любом другом месте она бы просто свела ноги (так они делают в метро, например, и для пущей уверенности кладут на срез юбки сумочку — чтобы всем сразу было понятно: ловить нечего), но авто — другое дело. Для того чтобы жать на педали, ноги должны быть разведены.
— Как Наташа? — вопрошает Клон, не отводя взгляда от ерзающей чиксы (чикса: напряженно пытается вырулить в соседний ряд, но проносящийся слева сплошной поток не оставляет ей никаких шансов). — Хорошо трахается?
Маскировка Клона: на данный момент — бейсболка и очки одновременно. Видимо, ему надоело постоянно совершать так много манипуляций. А может быть, он просто забыл снять дежурный шифрующий элемент.
Сотовый телефон Клона: сразу две sitiskh. Первая: «4to, ne zaebalsa esho sms 4itat'?». Вторая: «Privet, kak dela? 4to novogo?». Обе — «Delete».
— Мы не трахались, Клон. Я хотел, но она мне не дала. Хотя сначала вроде как тоже хотела.
Я никогда не был из числа тех, кто рисуется перед собеседниками мнимыми сексуальными подвигами. Удел закомплексованных слабаков, врожденных пи…доболов и зависимых латентных мачо с вечно свербящими шишками.
Клон:
— Сначала — это когда?
— Сначала — это до того, как я дал ей это идиотическое интервью.
Клон настолько удивлен, что даже отрывает взгляд от столь приятной картины за окном (точнее, за двумя окнами, если брать в расчетеще и лобовое стекло управляемой чиксой тачки).
— Я не понял. Это что, не был завуалированный намек на порево? Она действительно брала у тебя интервью?
— Да, Клон, действительно. Когда она говорила о диктофоне, она имела в виду действительно диктофон, а не презерватив.
Третья smsKa на сотовом телефоне Клона: «Za4em takomu obyvatelyu kak ty vystavlyat sebya geroem I nositelem nemotivirovannoy agressii?» Разумеется, это чистый «Delete”.
Я знаю, почему он в таком осадке. Он не может понять, почему при наличии живой звезды в радиусе нескольких метров интерес проявляется к кому-то другому. С недавних пор он перестал подогревать интерес к своей персоне, но привычка к наличию этого самого интереса осталась.