Клоун Леша (сборник)

Трауб Маша

– Ну просто Голливуд, – радовалась она собственному отражению. – С обложки журнала.

– А по-моему, ужасно, – сказала Соня.

– Потому что нужны платье и бусы, – совершенно не обиделась Антонина. – На, померяй ты.

– Не хочу, я не ношу шляпы, – ответила Соня.

– Ну и зря, – весело сказала Антонина.

– Дайте я померяю, – предложила Марина Михайловна.

Антонина отдала шляпу.

– Отлично, – оценила бабуля, – я у тебя ее забираю.

Марина Михайловна, не снимая шляпы, разобрала сумки и выложила продукты.

Детей она усадила за стол и раздала задания. Было решено налепить пельменей, нажарить блинов и сделать фруктовый салат.

– Я лучше пойду, – сказала Ира и скрылась в комнате.

– Я тоже побегу. Мне еще нужно купальник померить и шляпу другую купить. – Антонина тоже убежала.

Марина Михайловна стала учить детей лепить пельмени. Соня с Тасей встали печь блины.

– Тась, смотри, берешь половину половника, наливаешь на сковородку, переворачиваешь, смазываешь маслом, – показывала Соня.

Тася кивала. Проблема была в том, что девочка не видела сковородку и проливала тесто мимо. А еще она никак не могла разобраться с руками – как держать половник, намазывать ножом блин маслом и переворачивать лопаткой. Половник она плюхала мимо кастрюли на стопку блинов, ножом пыталась перевернуть блин на сковороде, а лопатку засунула под мышку. Соня два раза протерла плиту, выбросила испорченные блины и велела Тасе отойти. Девочка, виновато улыбнувшись, ушла.

За пельменным столом Витя пытался есть сырое тесто и даже попробовал фарш. Аня с Андрюшкой честно пытались слепить что-то, отдаленно похожее на пельмень. Тася, проходя, уронила пакет с мукой. Тарелку с фаршем Марина Михайловна поймала налету – сказывалось пионерское прошлое с игрой в пионербол.

Тася взяла зонтик, вышла во двор и начала прыгать с лесенки. «Я – Мэри Поппинс! – кричала она. – Я лечу!»

На кухню вышла Ира. Стояла и смотрела, как дочь танцует на улице с зонтом.

– Ну как юродивая, прости господи, – сказала она. – Что мне с ней делать?

– Да нормальная девочка, – ответила Соня. – Просто у нее богатый внутренний мир. Она самодостаточная.

– Вот это меня и пугает.

– Почему?

– Как она жить будет, такая самодостаточная? Я ее подготовлю к семейной жизни, но где я ей мужа найду такого, который ее поймет? Я ей подруг-то найти не могу.

– А сама она?

– А ей не нужны подруги. Она или со взрослыми общается, или с детьми.

– В коллектив ее надо, – подала голос Марина Михайловна. – И в театральную студию.

– Ой, боюсь. А вдруг она в этой театральной студии совсем в себя уйдет? Как войдет в роль, так и не выйдет? А если Джульетту играть будет? Найдет себе какого-нибудь Ромео в реальности, влюбится… А потом возьмет и отравится…

– Нет, сначала они будут всяких мышек и лисичек играть, – резонно заметила Марина Михайловна.

– Мамочка, смотри, как я умею летать! – закричала со двора Тася. – Ветер переменился! Я улетаю!

Все посмотрели в окно. Тася балансировала на заборе.

– О

господи! – выдохнула Ира и бросилась на улицу.

– Тася, Тася, слезай потихоньку, не надо улетать, – стараясь говорить спокойно, уговаривала дочь Ира. – Пойдем, тебе Марина Михайловна хотела что-то сказать.

Соня с половником наперевес стояла рядом, готовая подхватить девочку. «Как она туда залезла? Хорошо еще не очень высоко падать», – думала она.

– Но, мамочка, я же хотела улететь, – обиженно проговорила Тася и покачнулась.

– Тась, ты можешь упасть, – сказала Соня.

– Тетя Соня, вы, как же я упаду, если я Мэри Поппинс? Сами подумайте! – ответила Тася так, будто объясняла очевидные вещи.

В этот момент в калитку вошла Антонина.

– Ой, Таська, слезай скорее, смотри, что я тебе купила, – сказала она, как будто ничего страшного не происходило.

Тася присела на заборе, ухватилась руками и заплакала:

– Я не могу, я высоты боюсь. Это Мэри Поппинс высоты не боится, а я, девочка Тася, боюсь.

– Так, Таська, держись, сейчас мы тебя снимем, – тут же стала решительной Ира и побежала за лестницей.

Поставили лестницу, Ира забралась наверх и схватила дочь. Внизу Антонина рассказывала, как Тася сейчас слезет и померяет бусики из ракушек. Как у Русалочки. Соня держала лестницу. В этот момент зазвонил телефон.

– Алле! – рявкнула Соня. Она так и держала в руках половник.

– Сонь, это я! – сказала Маргоша.

– Сейчас мы Мэри Поппинс снимем с забора, и я тебе перезвоню, – быстро сказала Соня и отбросила телефон на землю – Ира с Тасей начали медленно спускаться.

– А правда, это такие бусы, как у Русалочки? – спросила Тася, когда оказалась на твердой земле и Антонина сунула ей в руку подарок.

– Правда, – ответила Антонина.

– Тогда я в них могу под водой плавать и с рыбами разговаривать, – обрадовалась девочка.

– Катастрофа ты моя! – охнула Ирка.

На кухню было страшно войти. Перепачканные тестом и мукой дети стояли вокруг кастрюли и ждали, когда сварятся пельмени. Витя запихивал в рот блины, собираясь выяснить, сколько блинов помещается непрожеванными в одном рту.

– Так, надо здесь убрать, – сказала Ира и ушла на веранду курить.

Антонина подхватила пакет, подозрительно громыхающий, и тоже ушла на веранду. Марина Михайловна разложила пельмени по тарелкам и усадила детей обедать.

– Сейчас поедят, потом сразу все помоем, – сказала она и положила на отдельную тарелку пельменей и блинов для взрослых. – Вилки захвати, – попросила она Соню.

Когда Соня принесла вилки, Антонина уже разливала коньяк.

– Ты же за купальником вроде бы ходила, – удивилась Соня.

– Да? Не помню, – ответила Антонина.

– А чего коньяк, а не вино? – спросила Соня.

– А того, что холодно, – сказала Ира. – А под пельмени вообще водку надо пить.

Выпили, съели пельменей.