Клуб Алиби
Шрифт:
— Ну, Билл, у нас в «С. и К.» случилась неприятность. Один из наших молодых сотрудников прошлой ночью внезапно скончался от сердечного приступа.
— Филипп Стилвелл.
— Значит, вы знаете. Полиция…?
— Полиция, — согласился Буллит. — Херст уже говорил с Сюрете.
Тщательно пряча глаза, Шуп скользнул взглядом по лицу Херста. Херст почувствовал, как расчетливый интеллект юриста прощупывает его, словно руки в перчатках. Он решил озадачить его.
— Прошлой ночью мисс Кинг приходила в посольство
— Убили? — выражение лица Шупа не изменилось. — Какое странное утверждение. Я полагал, что он… переутомился.
— Сейчас она в больнице с проломленным черепом, — подытожил Буллит.
— Бог мой, — легкая дрожь пробежала по телу юриста, но он тщательно скрыл это, повернувшись в кресле. — Что случилось?
— Кто-то пытался задушить ее, — сказал Херст. — Этот человек что-то искал. Квартира мисс Кинг перевернута вверх дном. Вы знаете, чего он хотел, мистер Шуп?
Макс Шуп не ответил.
Херст медленно пересек комнату и остановился возле кресла Шупа.
— Ваш юрист мертв, его подруга серьезно ранена. Это не совпадение. И нельзя просто отмахнуться от этого. Лучше будет, если вы расскажете нам, что происходит в «Салливан и Кромвелл», пока не погиб кто-нибудь еще.
Шуп скривил рот.
— Мне так и хочется сказать, что на все дальнейшие вопросы я буду отвечать только в присутствии своего адвоката. Но я самюрист, не так ли? Так что этот номер не пройдет.
Он определенно защищал кого-то или что-то: коллегу, юридическую фирму, себя? Херст ждал, его взгляд был сосредоточен на неподвижном лице юриста. Он буквально чувствовал, как Шуп составляет свои осторожные ответы.
— Можете ли вы пообещать мне, что все сказанное мною, не покинет пределы этой комнаты?
— Нет, — с сожалением покачал головой Буллит. — Мой первый долг — служить президенту, Макс, и ты это прекрасно знаешь. Но я могу сохранить твое доверие, не нарушая его— и я это сделаю. Слово джентльмена.
— Если у меня будет хоть один повод поверить, что Филиппа Стилвелла убили и что в этом замешаны вы, — сказал Херст, — я сделаю, черт, все возможное, чтобы увидеть вас на виселице, мистер Шуп. Слово джентльмена.
— В этой стране для этого используется гильотина, — Шуп придержал шляпу за край пальцем, не меняя выражения лица. — Очень хорошо, я воспользуюсь этой возможностью. Вы знаете, что Фостер Даллс, наш управляющий партнер в Нью-Йорке, официально закрыл парижский филиал в прошлом сентябре, когда между Германией и Францией была объявлена война.
— Но вы все еще каждый день ходите на работу. И прошло восемь месяцев. Что вы там делаете?
— Превращаем сено в золото. Пока немцы не ворвались во Францию и не превратили его в дым.
— Что это значит?
— Еврейский бизнес, еврейские банки.
— Но Гитлер конфисковал у евреев бизнес, — возразил Херст. — Так произошло повсюду: в Чехословакии, Австрии, Норвегии, самой Германии.
— Точно, — согласился Шуп. — Именно поэтому последние восемь месяцев мы работали день и ночь от имени наших еврейских клиентов. Подделывая бумаги, по которым все их активы и финансовые и деловые материалы в настоящее времяпринадлежат владельцам из нейтральных стран. Из Швеции, например. Испании или Португалии. А в некоторых случаях даже из США.
— Вы думаете, нацисты потерпят это, когда проследят происхождение бумаг?
Шуп мягко взглянул на него.
— Национал-социалистическое правительство всегда уважало собственность нейтралов. Фокус в том, чтобы заполучить достаточно нейтраловна свою сторону. Мы должны найти партнеров-финансистов, готовых исполнять функцию поддерживающих компаний в смутный период. Это было сложно. Фальшивая передача прав имеет определенную долю риска — или губительное увлечение благотворительностью. Семья Валленберг очень помогла нам в Швеции, но они крайне практичны, и мы не можем быть уверены, что они будут соблюдать договоренности после окончания войны.
— Как это?
— В каждом случае существует негласное условие о том, что когда война закончится, еврейские партнеры получат свои активы обратно.
— И ваши еврейские клиенты готовы пойти на это?
Шуп кивнул.
— Некоторые да. Те кто работали с нами дольше всех, и те, которые отчаялись. Есть и другие… Я заметил, нежелание верить в самое худшее. Желание считать, что Франция остановит немцев и бизнес пойдет своим путем, как прежде. Своим я нарисовал другую картину будущего, но не все они следуют моим советам.
— Даллс в курсе того, что вы делаете?
— Да, — улыбнулся Шуп. — В конце концов это — бизнес. Фостер знает, как делать деньги, лучше, чем кто-либо в мире.
Буллит засмеялся.
— Не только он.
— Филипп Стилвелл работал над проектом по переводу еврейской собственности? — спросил Херст.
— Да.
— Мог ли кто-нибудь убить его из-за этого?
Шуп сложил руки, словно Поуп, провозглашающий доктрину невиновности.
— Убить Филиппа, чтобы предотвратить перевод имущества некой компании, вы хотите сказать? Конечно, есть менее радикальные способы. Например, подождать недельку до прихода немцев и совсем нас прикончить.