Клуб «Бабье лето»
Шрифт:
В этот момент Елена, подозрительно и чутко ловившая французские слова, схватила его за руку.
– Где он? Что она говорит?
Толстуха снова внимательно на неё посмотрела.
– Ну, ладно, – сказала она, – запиши…. Только всё равно ты там ни черта не найдёшь.
Последнюю фразу
– Действительно, не поедем же мы туда сейчас?
Елена молчала, пристально всматриваясь в безыскусное настенное панно, изображавшее лазоревую бухту, греческие дома под кипарисами по берегам и непропорционально крупный парусник на рейде, сидящий на голубой глади подобно гигантской белой бабочке. Было покойно и уютно. И никакой необходимости насыщать вечер событиями не ощущалось. Елена выглядела не печальной, но скорее сосредоточенной. После нескольких минут молчания Сагдеев спросил:
– А что это за заказ? Ты, какую это работу ему сулила?
Она отмахнулась с некоторой досадой.
– Просто для отвода глаз. Не объяснять же этой вульгарной дуре, что к чему. То, что Винсент Жилен должен мне передать, касается только нас – его и меня… и Дениз…. Это была её последняя воля, если хочешь.
– То, что она хотела тебе сообщить, настолько для тебя важно?
– Настолько! – она сжала губы, и глаза её расширились.
Кудрявый официант поставил на столик два бокала вина и внимательно посмотрел на Елену.
– А всё же кем он работает? – полюбопытствовал Сагдеев.
Елена пожала плечами, помедлила.
– Дениз, как-то упоминала…. Ну, он женский стилист, насколько я знаю. Ну, парикмахер. И у него, кажется,
– Женский стилист – это звучит многообещающе!
– Ты считаешь? – она взглянула как-то тускло.
– Я слышал, большинство из них – гомосексуалисты.
– Наверное, всё же не все, – она снова посмотрела на него в упор, – так, может, попробуем съездить? У нас всего четыре дня, а тут минут 20 на такси… Кстати. Ты уже звонил жене?
– Тебе это так важно? Ну, звонил.
– Ну, и хорошо, – она подняла бокал с красным вином, – давай. За демократизацию личной жизни.
3. Погоня
В машине он ещё раз изучил листок из блокнота с адресом, который раньше долго и хмуро рассматривал таксист. Минут 20 они уже были в пути, но примерно половину времени провели в вязких пробках. Возникало впечатление, будто полгорода к вечеру перемещается из вечного праздника в сонные предместья. В сизом полумраке салона лунно белело лицо Елены. Когда она отворачивалась к окну, обращаясь к нему профилем, становилось заметно, что кончик носа у неё слегка вздёрнут. Эта деталь почему-то всегда умиляла Сагдеева, как наверно и очень многих мужчин, предпочитающих курносых героинь романов.
Он привлёк её к себе, поцеловал за ухом и в шею. Потом шёпотом сообщил:
– Сен-Дени, вообще, так себе райончик. Вроде как наши Люберцы. Даже хуже…
Елена рассеянно ответила, что под Парижем полно таких местечек.
– Например, Клиши-су-Буа. Я там была как-то и даже хотела снять квартиру. Унылый спальный район. Жители в основном арабы или чёрные.