Клуб для избранных
Шрифт:
— Лесли, опомнись, — взмолился Эрик, явно шокированный. — Я люблю тебя. Люблю больше всего на свете.
— Я не верю ни единому твоему слову. Если ты смог скрыть от меня самую важную часть своей жизни...
— Лесли, давай встретимся и поговорим спокойно.
— Не вижу в этом необходимости.
— Ты слишком торопишься.
— Наоборот, я слишком медлила. Мне давно следовало расстаться с тобой. — Со времени их последней встречи Лесли пыталась изгнать из сердца образ того Эрика, которого она любила, и заменить другим, настоящим
— Я непременно рассказал бы тебе обо всем...
— Когда? В тот день, когда я объявила бы тебе, что беременна? А как насчет моей работы? Очевидно, ты намеревался заставить меня уйти из больницы. Таким тебе виделось наше будущее? Хотя какое уж тут будущее! Ты, вероятно, всерьез и не думал о нем...
— Ты ошибаешься. Ты — мое будущее, Лесли. И я никогда не стал бы уговаривать тебя бросить работу.
«А знаешь, ради тебя я бы ее бросила. Если бы ты был более откровенен, если бы дал мне шанс понять... Самое главное в жизни для меня — это ты, Эрик».
— И каждый раз ежился бы, стоило мне упомянуть о больнице. А дети? Ты собирался шарахаться от них как от чумы до конца своих дней? Я же видела, как ты вел себя у Стивенсонов! Значит, мне предстояло не только лишиться любимой работы, но и никогда не иметь детей?
— Ты знаешь, прежде я всерьез не задумывался о будущем. Уж о детях — точно. Мне казалось немыслимым снова завести ребенка и, возможно, снова его потерять. Но с тех пор как я встретил тебя... Лесли, поверь, я давно намеревался поговорить с тобой, только все откладывал, боясь, что это будет слишком болезненно. Для нас обоих.
Слезы поползли у нее по щекам. «Я тебя ненавижу и не могу без тебя жить. Что же мне делать?»
— Лесли, ты слушаешь? — Ласковый голос Эрика оторвал ее от невеселых дум.
— Нам не о чем говорить. Прощай.
— Погоди! Я люблю тебя, дорогая. Я совершил ошибку — старался оградить тебя от переживаний, а в итоге ранил еще сильнее. Прости, Лесли! Это потому, что я слишком тебя люблю...
— Насчет любви не знаю, а вот ошибка действительно слишком большая. И рана слишком глубокая, — холодно отозвалась она. — Прощай.
В понедельник в одиннадцать утра Чарли, не постучавшись, ворвалась в кабинет Джеймса.
— Объясни наконец, что творится с Эриком! — с порога потребовала она.
— Насколько мне известно, ничего особенного.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Час назад.
— Ну и какой у него был вид?
— Как обычно — деловой. А что?
— Я только что говорила с ним по телефону. Голос у него жуткий.
— Сердитый?
— Нет. Явно расстроенный. Я бы даже сказала — убитый. — «Как в тот день, когда умер Бобби». — Я иду к нему.
— Если потребуется моя помощь...
Но Чарли уже исчезла. Через несколько секунд, опять же не постучавшись, она влетела в кабинет Эрика и, поймав его взгляд, чуть не упала. Знакомые светло-голубые
— Расскажи, что произошло, — тихонько попросила она.
И Эрик начал рассказывать — медленно, с трудом подбирая слова, весь во власти мучительных, раздирающих душу воспоминаний.
— Виктория всегда была дрянью! — энергично подытожила Чарли, когда рассказ подошел к концу.
— Да нет. Я сам во всем виноват. Вернее, моя собственная глупость.
— Ты действительно намеревался все рассказать Лесли?
— Ну разумеется! Когда-нибудь потом. Мне хотелось, чтобы сначала мы получше узнали друг друга...
— То есть никогда.
— Я рассказал бы, Чарли, — твердо повторит Эрик.
— Как бы то ни было, теперь ей все известно. Ну и как она — очень сердится? — Пока что Чарли не услышала ничего, что объясняло бы это пугающее отсутствующее выражение в глазах ее друга.
— Не то слово! Она отказывается со мной встречаться. Говорит, что все кончено.
— Но это же нелепо!
— Лесли так не считает. Она говорит, что после всего случившегося не может мне доверять. Умолчав о столь важном обстоятельстве, я тем самым дал ей понять, что не дорожу нашими отношениями.
Чарли вдруг вспомнила окровавленное лицо и сверкающие сапфировые глаза, смотрящие прямо в камеру. Чуть испуганные, гордые и негодующие глаза. Да, у Лесли свои жизненные правила, свой «золотой стандарт», от которого она никогда не отступает.
— Что ты намерен делать? — осторожно поинтересовалась она.
— А что мне остается? — обреченно вздохнул Эрик. — Только ждать — вдруг она передумает.
Три недели Чарли не сообщала о случившемся отцу Эрика — все надеялась, что Лесли вернется. Когда стало ясно, что дальнейшие ожидания ни к чему не приведут, она набрала знакомый филадельфийский номер.
— Чем ты занимаешься? — по обыкновению, спросила она. Ей нравились ответы Роберта. Обычно он говорил, что думает о ней и скучает. Однако на сей раз Чарли услышала нечто неожиданное.
— Размышляю, не перебраться ли мне в Калифорнию.
— Ты серьезно?
— Еще как серьезно! А чем занимаешься ты?
— Звоню, чтобы сообщить, что я по тебе соскучилась. А еще рассказать об Эрике и Лесли.
По ее тону Роберт догадался, что новости не слишком хорошие. Он выслушал ее, не перебивая, и лишь когда Чарли умолкла, спросил:
— Давно это произошло?
— Месяц назад.
Последовала продолжительная пауза. Чарли понимала, что Роберт вправе задать ей еще один вопрос: почему она до сих пор молчала? За этот месяц они виделись не раз и не два, звонили друг другу почти каждый день, так что возможностей было предостаточно. Но Роберт молчал, и тогда она решила сама ответить на этот невысказанный вопрос.