Клуб для избранных

Стоун Кэтрин

— Это бесполезно и мучительно. Ты и так причинил мне боль, Джеймс. Не усугубляй ее...

Эту боль он слышал в ее голосе — результат многих месяцев страдания. Значит, она все знала с самого начала.

— Я сейчас же еду домой. Никуда не уходи!

По дороге Джеймс пытался восстановить ход событий. Как это произошло? Как мог он допустить такое, да еще надеяться, что жена ничего не узнает? Обойтись подобным образом не с кем-нибудь, а именно с Линн...

Когда-то так поступил ее отец по отношению к матери. Супруги не стали разводиться

из-за ребенка, хотя девочка страдала гораздо больше, чем если бы росла в неполной семье. Она видела, как очередная интрижка мужа наносит жестокий удар по самолюбию матери, и возненавидела сначала отца, а потом и всех мужчин. Повзрослев, Линн стала играть их чувствами. Она наслаждалась, глядя на переживания своих кавалеров, — ей казалось, что таким образом она мстит за мать.

Линн ненавидела мужчин и не доверяла им до тех пор, пока не встретила Джеймса. Он вернул ей веру в сильный пол, и он же ее отнял.

«Как я мог так поступить?» — в сотый раз мысленно восклицал неверный муж, приближаясь к дому. И сам же себе отвечал: все казалось очень просто, поскольку исходной посылкой было «Линн ничего не узнает».

Она ждала его в гостиной, свернувшись калачиком в углу дивана. При виде мужа она вздрогнула и еще сильнее зарылась в подушки.

— Линн, мне так стыдно... — начал Джеймс и двинулся было к жене, но, заметив, что она явно этого не хочет, так и остался стоять в дверях.

— Ты знаешь, что самое смешное? — с горечью перебила его Линн. — Я ведь и вправду верила, что мы с тобой — это нечто особенное, что у нас прекрасные отношения. И вдруг все в одночасье изменилось. Как ты умудрился влюбиться за один день?

— Это не так, Линн. Я знал ее до тебя. Мы не встречались девять лет, а потом я случайно увидел ее по телевизору. Мне казалось, что я лишь делаю то, что должен был сделать много лет назад, Веришь или нет, я убедил себя, что все происходит в прошлом.

Только сейчас, произнося эти слова, он понял, насколько глупо и ненатурально они звучат. Глаза Линн наполнились слезами. Сейчас страдали оба — и муж, и жена. Но повинен в этих страданиях был он один.

— Поговори со мной, Линн.

— Что ты хочешь от меня услышать — как мне больно? Или как я тебя ненавижу?

— Я хочу, чтобы ты посоветовала, как нам выпутаться из этого, — с серьезным видом произнес Джеймс.

— Никак.

— Ты даже не хочешь попытаться?

— Нет. А зачем?

— Потому что я люблю тебя.

— Джеймс, я слышала эти слова тысячу раз. Отец годами уверял в этом мать, а она годами ему верила.

— Твой отец никогда не испытывал к твоей матери того, что я испытываю к тебе.

— Да неужели? А по-моему, оба вы одинаковые. Джеймс вздохнул. Она права. С какой стати она должна ему верить?

— Я порвал с той женщиной, потому что боялся: если все выплывет наружу, я тебя потеряю.

— Значит, поэтому все кончилось, — с расстановкой произнесла Линн. — А почему началось?

— Как бы тебе объяснить... Мне казалось,

что это касается только меня. Хотелось завершить то, что началось еще в школе. К нам это не имело никакого отношения, честное слово! Я не искал эту женщину специально, потому что был несчастлив с тобой. Все произошло случайно, поверь. Ни с одной другой этого бы не случилось. И больше не повторится.

Линн сама не заметила, как перестала плакать. Теперь она внимательно слушала. Прежний Джеймс — тот, которого она знала и любила, — не стал бы лгать.

— Я почти тебе верю, — со вздохом призналась она. — Ты считал, что играешь по другим правилам, вернее, что обычные правила здесь неприменимы.

Джеймс ждал, не веря своим ушам. Неужели с ним говорит не маленькая девочка, обиженная на отца, а взрослая Линн — любимая женщина, с которой, как он надеется, судьба связала его навеки?

Но Линн умолкла. Она просто смотрела на мужа, и в ее взгляде попеременно отражались любовь и ненависть, отвращение и желание.

— Ты дашь мне шанс, Линн?

— Не знаю.

— Если ты от меня уйдешь, мы многое потеряем.

— А если останусь, потеряем еще больше, — не задумываясь возразила она.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что произошло один раз, может повториться.

— Этого не будет, Линн, я тебе обещаю.

Она вздохнула. Риск, конечно, громадный. У нее в запасе всего месяц. Джеймс ничего не должен заметить. За этот месяц ей предстоит снова поверить в него и в его любовь.

Но ведь она уже верила ему. Потом в один далеко не прекрасный день все изменилось. И вот теперь он вернулся.

— Я так боюсь, — прошептала она.

Наконец он осмелился подойти к ней, взять за руку, нежно вытереть слезы с влажных щек.

— Я тоже боюсь, Линн. Боюсь тебя потерять.

* * *

Старейший ювелирный магазин Сан-Франциско, расположенный неподалеку от Юнион-сквер, гудел от посетителей. Был канун Рождества — время, когда принимаются самые важные решения. Золотое колье для подружки, серьги с сапфиром и алмазами для любовницы, кольцо, знак вечной любви, — жене, золотые запонки — мужу или любовнику. Только бы не забыть выгравировать на них соответствующую надпись!

Месяц назад владелец магазина заверил Марка, что, несмотря на предпраздничную горячку, крупный, в два с половиной карата, бриллиант чистой воды будет вставлен в оправу к сроку, то есть к Рождеству. Бриллиант не был фамильной ценностью — его много лет назад приобрел отец Кэтлин, сочтя такую покупку выгодным помещением капитала.

С тех пор стоимость камня утроилась и теперь составляла по меньшей мере четверть миллиона долларов. Но для Кэтлин кольцо имело ценность только в одном смысле — она получит его от Марка. Будущий жених решил, что нет смысла отказываться от такой прелестной вещи только потому, что купил ее не он, а мистер Дженкинс, Марк по-прежнему не придавал особого значения богатству своей невесты.