Клуб "Федра"
Шрифт:
– Да этот ваш приятель-иностранец с крашеной рожей, - сердито произнесла она.
– Будь моя воля, я бы его и на порог не пустила. Сегодня весь скособоченный притащился.
– То есть как скособоченный?
– переспросил доктор. Экономка фыркнула.
– Со спиной у него что-то. Ясно, допрыгался. Известно, от какой болезни спину скрючивает...
Она бросила на доктора Мелвилла многозначительный взгляд. Не тратя силы на то, чтобы расширять её медицинские познания, доктор попросту сказал:
– Впустите его, в конце концов.
Винни
– Что с вами, мистер Ковальский?
С трудом доковыляв до кушетки, Ковальский сел.
– Сам не знаю, - простонал он.
– Меня вчера пригласили играть в гольф... играли мы до позднего вечера, а теперь поясница разламывается. Наверное, я вспотел и меня продуло.
– Глупости, - облегчённо проговорил доктор. Всё оказалось проще, чем он ожидал.
– У вас люмбаго. Вы надорвали мышцы, вот и всё. Это пройдёт, если как следует отдохнуть и избегать напряжений. А от болей я вам сейчас сделаю укол морфина, чтобы снять спазм.
– Укол? Вы шутите?
– ярко-синие глаза Ковальского испуганно округлились.
– Э... гм... куда?
– Внутримышечно, - сказал Мелвилл и достал из ящика стола ампулу.
– Вам придётся снять брюки.
– Вы с ума сошли, - панически озираясь, сказал Ковальский.
– Я не выношу уколов. Мне кажется, я в обморок упаду, если мне будут тыкать иголкой в... внутримышечно.
– А передвигаться ползком лучше?
– рассмеялся доктор.
– Если вы так боитесь, вы можете подождать полчаса. Скоро придёт мой ассистент, он делает уколы так, что вы ничего не почувствуете.
– Совсем ничего?
– недоверчиво спросил Ковальский. Доктор кивнул.
– Клянусь вам. У него особый талант.
– Ладно, - вздохнул поляк. Чтобы успокоить его нервы, Мелвилл вызвал экономку и велел подать пациенту чаю с молоком. Чай, а тем паче с молоком, в глазах Ковальского был чем-то вроде средства для мытья паркета, но его героическая решимость и симпатия к доктору Мелвиллу перевесили это обстоятельство. Он деликатно принял чашку и стал потягивать чай маленькими глоточками, отпуская плоские остроты на медицинские темы.
Вскоре появился и ассистент Кларк, юноша с чеканным профилем и сурово сдвинутыми бровями. Услышав, что от него требуется, он незамедлительно повернулся к Ковальскому и весьма неблагодушным тоном приказал:
– Ложитесь на кушетку.
– Ох, - театрально выдохнул Ковальский, глядя, как ассистент наполняет шприц. Кларк метнул на него испепеляющий взгляд.
– Не ох, а снимайте брюки. Я что, через штаны вас буду колоть?
Когда он протирал предназначенное для укола место спиртом, Ковальского затрясло, как в лихорадке. Он вцепился пальцами в край кушетки и умоляюще скосил глаза на Кларка.
– Слушайте, ну хватит уже меня
– Я его уже сделал, - холодно ответил ассистент. Вторая порция смоченной спиртом корпии убедила сыщика, что это действительно так - ранку начало жечь.
– Да ну, - изумился Ковальский, вставая и застёгиваясь. Ответом ему был басовитый хохот доктора Мелвилла, наблюдавшего за этой сценой из угла.
– Я же сказал вам, у Кларка талант.
– Верю, - с преувеличенной любезностью отозвался Ковальский и полез за бумажником.
– Сколько с меня?
– Четыре шиллинга. Дело пустяковое, брать больше было бы несправедливо.
– Возьмите шесть, - сказал Ковальский, протягивая доктору деньги, - приплатите от меня мистеру Кларку. Если мне ещё когда-нибудь понадобится сделать укол, я обязательно обращусь к нему.
– Надеюсь, необходимости в этом не возникнет, - тон Кларка выражал не столько пожелание, чтобы пациент поправился, сколько нежелание снова с ним встречаться. Впрочем, у Ковальского не было привычки ждать благодарности от людей, и если у него была хоть одна добродетель, то как раз эта.
– Вы бы подождали, пока подействует укол, - предостерёг Мелвилл.
– К чему такая спешка?
– Благодарю, - ответил Ковальский, - мне уже немного лучше. Срочные дела, доктор, у меня клиенты, как и у вас.
Едва частный детектив завернул за арку, которая вела со двора на улицу, как он тут же выпрямился и взял тросточку под мышку. Здесь он был недоступен даже всевидящему оку экономки доктора Мелвилла.
– Весёленькая история, - прошептал он, почёсывая ягодицу.
– Пожалуй, мне и на самом деле становится страшно.
5.
Ровно в шестнадцать ноль-ноль дворецкий клуба "Федра", кривясь от отвращения, впустил мнимого Ланьера в бильярдную, где его дожидался Мэтьюрин Мэтьюз.
– А вот и я, - весело объявил Ковальский, стянув с прилизанной головы канотье.
– Никто больше за это время не отравился?
– Вас это не касается, - сквозь зубы отозвался Мэтьюз. По нему было видно, что больше всего на свете он хотел бы треснуть Ковальского киём по макушке, но не желал иметь проблем с законом.
– Меня всё касается, душенька, я ведь журналист.
– Тем хуже для вас, - отрезал председатель.
– Идёмте в зал.
– Я бы желал получить деньги прямо здесь, - кротко возразил Ковальский.
– Это невозможно. Вы думаете, я не позаботился о собственной безопасности?
– уголком губ усмехнулся Мэтьюз.
– Что вы имеете в виду?
– Сейчас вы в моём присутствии напишете расписку, что получили пятьсот фунтов за неразглашение конфиденциальных сведений о клубе "Федра" и его членах. И если вы ещё хоть раз сунете свой грязный нос в наши дела, я предъявлю эту расписку полиции, и вас арестуют за шантаж. Чернила и бумага - в зале заседаний.