Клуб любителей фантастики, 1974–1975
Шрифт:
В то время, когда Николай и Борис наблюдали в телескоп гигантское изображение шестикрылой осы, Хадаков подвергался смертельной опасности. Предусмотреть эту опасность (сознавая которую Хадаков все равно бы не отступил) ему помешало сильнейшее нервное напряжение. Он все время был как сам не свой, путешествуя по Юрасу. Его путешествие длилось много часов Сначала Хадаков шел берегом дымящейся реки. Потом река повернула направо, и ему пришлось искать прохода в широкой гряде скал. Только после долгого блуждания между скалами он вышел на простор.
Теперь он находился на широкой равнине, погруженной во мглу,
В излучину каньона прежде, очевидно, впадала река, от которой сохранилось русло, наполненное камнями. Опасаясь оползня, Хадаков очень осторожно перешел через русло. Затем он поднялся на пригорок и увидел Лысину Юраса.
Она была похожа на беспредельное фарфоровое поле. Прожектор, укрепленный на шлеме Хадакова, бросал вдаль сноп света, отчего по фарфоровому полю скользило светлое пятно. Хадаков заметил извилистые полосы, придававшие белому покрову Лысины Юраса сходство с брюхом кита. Было очевидно, что он обладал некоторым внутренним строением.
Хадаков взглянул на часы и до боли закусил губу. Вдруг он заметил, что белый пласт, застилавший равнину, немного посветлел. Через минуту он слабо светился, а еще через минуту превратился в волнующееся море серебряного огня, озарившего облака и само небо. Сделалось светло как днем. Исполинские огненные столбы взмывали над океаном серебряного пламени.
Вдруг грунт качнулся, забился все сильнее и сильнее и, наконец, содрогнулся с такой силой, что Хадакова сбросило с пригорка, и он неминуемо попал бы на поток камней, несущихся по руслу высохшей реки в глубину пропасти, если бы ему не удалось, уцепившись за уступ, выхватить нож и по самую рукоятку вонзить его в грунт. Это остановило его падение. Собрав все силы, опираясь на рукоять ножа и цепляясь за уступы, Хадаков вскарабкался на ровное место.
Обессиленный, он лежал близ края пропасти. Вокруг него свистел ветер и блуждали языки серебряного пламени.
Мало-помалу буйство стихий утихло. Тогда Хадаков встал на ноги и медленно побрел пешком назад вдоль каньона. Он шел и шел по однообразно-безотрадной равнине, слабо освещенной светлеющим небом, и, наконец, вышел к гряде скал. Много часов блуждал он между скалами. Когда он спустился в долину дымящейся реки, уже вечерело.
Хадаков шел около часа берегом реки и, наконец, разглядел в проходе между скалами космические корабли. Почти тотчас он увидел вспышку света сзади, озарившую один из кораблей, который закачался после этой вспышки. Хадаков увидел, что это был «Внешний-7», и направился к нему.
Сначала братья ни о чем не спрашивали Хадакова. После объятий они усадили его за стол и, пока он ел, занимались приготовлениями к отлету.
Чтобы, взлетев, сразу же направиться точно на Одиннадцатую Станцию, необходимо было изучить гравитационную обстановку в околоюрасианском пространстве. С целью ее изучения братья запустили маленький спутник, связанный с
Когда Хадаков утолил голод, между космонавтами завязался разговор.
— Скажи, Вадим, куда и зачем ты ходил? — спросил Борис.
— Я ходил подавать вам сигнал.
— Как? Неужели ты хочешь сказать, что сам сделал осу?
— Нет, но я ее поджег. Для этого был нужен просто яркий луч света. Она зажглась, когда на нее упал свет.
— Но как ты узнал, что оса подожжется?
— Я видел двух ос здесь на утесах. Они вспыхнули именно тогда, когда их коснулись лучи Варуны. Потом они исчезли. Очевидно, они состоят из летучего вещества, в котором свет возбуждает какую-то реакцию…
— Прости, а что случилось на «Связном-15»? — перебил Николай.
— Корректируя траекторию корабля, я вдруг увидел осу, растерялся и забыл нажать кнопку фиксации режимов серводвигателей. Потом я затормозил корабль и сел на Юрас единственно затем, чтобы не врезаться в него.
— А что представляют собой осы? Ты знаешь это? — спросил Борис.
— По-моему, они являются просто-напросто накаменными морозными узорами, — отвечал Хадаков, — но в отличие от обычных морозных узоров они состоят не из воды, а из кристаллов какого-то другого вещества. Они отлагаются ночью и уничтожаются днем лучами Варуны. Увидев их, — продолжал Хадаков, — я подумал, что на ночной половине планеты ничто не мешает им достигать огромных размеров. И тут я вспомнил о Лысине Юраса. Мне пришло на ум, что она является идеальным гнездилищем для шестикрылых ос. На этом огромном, никогда не освещаемом Варуной пространстве за миллионы лет должны были вырасти исполинские осы.
— Вас понял, — сказал Борис. — Значит, ты решил добраться до какой-нибудь из них и поджечь ее, чтобы мы с Николаем заинтересовались осой, изучили Юрас биотехноскопом и нашли тебя. Это понятно. Но скажи, если знаешь, что за приключение произошло с нашим кораблем за минуту до твоего появления? — спросил Борис и разъяснил коротко суть происшествия.
— Я думаю, — сказал Хадаков, — что на ваш корабль, как изморозь на оконное стекло, осаждался иней, из которого формировалась шестикрылая оса. Через иллюминатор вы видели части ее брюха. Когда вы включили прожекторы, оса зажглась и быстро испарилась, а образовавшиеся газы с силон толкнули корабль, и он закачался. (Чтобы не вводить читателя в заблуждение, мы должны сказать, что предположение Хадакова было ошибочным.)
— Но если такая маленькая оса, как та, которая выросла на нашем корабле, послужила причиной порядочного толчка, то какой же силы взрыв произошел, когда ты поджег свою огромную осу! — сказал Николай. — Ты был на волоске от смерти.
— Когда я поджег осу, грунт заходил ходуном, и я чуть не свалился в пропасть. Я едва мог удержаться на краю ее. Не пойму, как я упустил из виду, что, когда такая махина испарится, юрасианская кора заколеблется. Иначе и быть не могло! Она весила добрый миллиард тонн!