Клуб любителей фантастики, 2009
Шрифт:
Он внимательно смотрел на меня.
— В общем-то, не возражаю, хотя и не в восторге от проповедей, — я пытался понять, чего он хочет добиться.
— Хорошо, хорошо, я не настаиваю! — рассмеялся Порфирий Петрович, отвернулся, провожая взглядом уплывающий чёрный бакен, и вдруг спросил без всякого перехода: — Как вы думаете, можно ли нарушить закон и избежать наказания?
— К чему это вы? — спросил я, стараясь не выдать в голосе накатившего ознобом напряжения.
— К тому, что это можно сделать только в одном случае, — Порфирий
— В каком же? — я с прищуром взглянул на него.
— Если преступнику позволит остаться безнаказанным тот, кто его преследует, — ответил он усмешкой. — Вот представьте себе: некто ограбил банк среди бела дня, а милиция, вместо того чтобы устроить погоню, даёт грабителю возможность убраться куда подальше. Затем, сыщик спокойно и методично вычисляет подозреваемого, «пасёт» его и, когда тот уже совсем решил, что сумел уйти, проводит задержание. Или не проводит…
Мне всё стало ясно. Надо отдать ему должное — ни разу не засветился до последнего момента. Что же он хочет взамен своего молчания?
— Сколько? — коротко спросил я, решив не тянуть волынку.
— Подождите, я не всё ещё вам рассказал. Пока мы играли в казаки-разбойники, дело приняло совершенно неожиданный оборот.
Порфирий Петрович сунул руку во внутренний карман пиджака, что вновь вызвало у меня тихую панику, и извлёк сложенную газету. Развернув её, отчеркнул ногтем статейку в середине листа. Я в замешательстве уставился на две фотографии, свою и его, над колонкой мелких строчек, и принялся читать.
«Вчера, в середине дня в операционную кассу банка «Сибирский кредит» ворвался грабитель, бывший работник Р. и, угрожая ручной гранатой, потребовал выдать наличные. Подчинившись насилию, кассир упаковал деньги из сейфа и отдал преступнику сумку, после чего включил сигнализацию.
Группа захвата под руководством инспектора П. через три минуты по тревоге прибыла на место. Однако Р. успел покинуть здание банка и выехал со стоянки на мотоцикле. В ходе преследования и завязавшейся перестрелки грабитель был убит взрывом собственной гранаты. Инспектор П. получил смертельное осколочное ранение в шею. Он скончался через несколько часов на операционном столе. От взрыва также пострадали двое случайных прохожих, их состояние уточняется. Сумка с похищенными деньгами (шесть миллионов рублей) уничтожена воспламенившимся бензином из пробитого бака мотоцикла».
«Смотри-ка, и сумму не соврали, я-то уж думал, кто-нибудь обязательно погреет руки на этом деле», — первое, что мелькнуло у меня в голове, потом дошло и остальное.
— Что это значит?! — я поднял изумлённый взгляд на детектива.
— Сам хотел бы знать. Для начала предлагаю перейти на «ты», раз уж нас записали товарищами по несчастью.
Я машинально кивнул, продолжая вертеть в руках газету. Она была настоящая, недельной давности, слегка потёртая на сгибах.
— Может, нас собираются использовать в какой-то федеральной программе и поэтому имитируют
— Стандартный ход голливудского триллера, — кивнул Порфирий Петрович. — У меня эта мысль тоже всплывала, но всё гораздо проще. Нами никто не интересуется. Личные дела сданы в архив, жильё — в муниципальное распоряжение, долги списаны, пенсии аннулированы. Всё. Нас больше нет ни для кого.
Мне это сообщение, будь оно правдой, доставило бы неописуемую радость, но сомнения оставались, пока не ясна причина столь явного искажения фактов и скоропостижной забывчивости властей.
— Расскажи…те, пожалуйста, что происходило тогда… ну, когда я ограбил банк, и потом.
Мне, действительно, очень хотелось узнать всё из «первых» уст.
Собеседник сложил газету и облокотился на перила.
— Когда мы примчались на место, ты как раз выехал навстречу с парковки. И я уже было дал команду разворачиваться вдогонку, но одна мысль меня остановила. «Вот парень, — подумал я, — который провернул чистое дело. Сейчас мы, как водится, устроим гонки с препятствиями, стрельбу, угробим или оставим калеками этого бедолагу и пару-тройку совершенно непричастных людей. Возможно, потеряем кого-то из своих… Во имя чего? Ведь преступление уже совершено, зачем же усугублять, — для того чтобы вернуть банкирам деньги?! Полнейший идиотизм».
Порфирий Петрович усмехнулся и продолжил рассказ:
— В управлении меня тут же отстранили от работы, несмотря на все разумные объяснения и предложение взять тебя тёпленьким через несколько дней. Пришлось написать заявление на отпуск и самому заняться слежкой.
Прессу я купил на следующий день и, честно говоря, тоже немного ошалел, когда прочёл эту статейку. Позвонил в контору, представившись дальним родственником, и там официально подтвердили газетные факты. Пришлось немного откорректировать планы в отношении тебя, пока мы вместе не разберёмся в ситуации.
Я не зря начал нашу беседу с книг, сам двигался так же — от простого к сложному, маленькими шажками. В дороге было время на раздумья, и чтение очень помогло. Я стал задавать себе вопросы, которые раньше почему-то не приходили в голову, и понял вдруг, что наш мир очень странный. Мы привыкли и не замечаем очевидных вещей, вроде не имеющих отношения к проблеме, но таких же необъяснимых.
— Например?
Порфирий задумался на секунду.
— Например, ты когда-нибудь видел детей?
— Что за дурацкий вопрос?! Я и сам был когда-то ребёнком! — воскликнул я и тут же осёкся.
Нет, сомнений не было — я отлично помнил своих друзей, наши бесшабашные игры, школьные уроки, проказы и ещё много чего. Но всё это было именно в детстве. Во взрослой жизни дети мне, кажется, не встречались. Я попытался собраться с мыслями, глубоко вдохнул несколько раз и выдал услужливо подсказанную памятью информацию:
— Сейчас дети живут и воспитываются отдельно от взрослых, в специальных лагерях.