Клуб любителей фантастики, 2012

Поляков Влад

Я окунул кисти рук в прохладную мягкость и свежесть развесистой кроны, вдохнул пьянящий запах укропа, и… меня неодолимо потянуло ко сну.

Мы спали вместе. И вместе видели сны о неведомых дальних мирах.

Я ощущал себя потрясающе мудрым. Я всё понимал. Но главное — всех на свете любил. Потому что любить это значит узнать и признать. А узнать всё о том, что тебя окружает, можно только тогда, когда тебя принимают в большую семью, где каждый всех любит и каждый всеми любим.

Вы не слышали, что у тех, кого не смогли вывести из наркоза, на лицах такая

улыбка, как будто они умерли от безмерного счастья?

Еще немного, и я бы тоже, наверное, умер. Необъятно-вселенское чувство единства со всеми всегда и во всём не в силах долго выдержать человек. Но куст я всё-таки разбудил. Он за меня испугался и закрыл пушистыми ветками бесконечное небо нирваны, куда я, как и все, в конце концов, попаду.

Сама собой из памяти выплыла фраза: «Любите друг друга! С вас этого будет довольно».

Я прочитал её в старой, оставшейся мне от родителей книге. Там было собрано много вопросов, над которыми с древних времён ломали головы мудрецы.

Вот, например, почему человеку даны от Природы два глаза? Ну — это понятно давно уже всем. Ведь если глаза не косые, не смотрят в разные стороны каждый сам но себе, тогда они позволяют ощутить перспективу пространства, его глубину. Лишь те, у кого оба глаза на месте, покупают билеты в «3D».

Но есть ещё третий глаз во лбу — чакра. Он для того, чтобы видеть свет, который идёт изнутри. Без него темно жить и скучно. Этот свет раздувает пожар в глазах у людей, у животных, у птиц, насекомых, а также в глазах-листьях, в глазах-озерах, в глазах-облаках.

Мы всё так запутали в том, что касается нас! Наверное, станет понятней, что такое душа, если представить, что это не только божественный внутренний свет, но ещё и тот наш единственный глаз, который вбирает и видит свет родственных душ.

Только в том и проблема, что глаз-чакра один. Для того чтобы видеть мир в перспективе, душе человека нужно долго-долго искать, чтобы в ком-то или в чём-то из множества многих найти самую близкую душу, с которой она может слиться и стать, наконец, просветлённой, счастливой, на оба глаза зрячей душой.

Я был рад, что куст хорошо понимал разницу между человеческим и растительным миром. Не во внешнем облике и не но способности вырабатывать хлорофилл, а в намного более важном: возможности слиться в духовную общность с одной или с множеством душ.

Мне, например, достаточно было одной. Я совсем не хотел ощутить себя неразрывной частицей своего огорода.

Чтобы две половинки сошлись в один круг, должны встретиться двое, В поиске родственных душ заключается смысл нашей жизни. Ну, честное слово, не в том же, чтобы только построить большой и высокий, холодный, пустой, никогда никого не согреющий дом! Возможно, я буду порой ошибаться, но я буду искать свою половинку так долго, пока не найду. Или пока не умру.

Почему-то я никогда во сне не видел жену. Наверное, мне хватало того, что мы с ней по утрам пили кофе и чай. Мне нравилось наблюдать, как она рассеянно поправляла прическу, когда я ей о чём-либо говорил, слушать, как, немного картавя и подчеркнуто строго, оглашала

мне перечень дел на новый хлопотный день.

В последнее время жена приезжала домой очень поздно. Ужинать ей приходилось с коллегами по работе (или с друзьями, или, может, с другими пришельцами?) в дорогих ресторанах, куда меня вряд ли кто-нибудь пригласит. Я привык её ждать.

Я услышал дремотно-ласковый голос:

— Ну что ты так громко зовёшь? У меня острый слух.

— Ты ушла от меня навсегда?

— Какой глупый вопрос! Я ухожу, прихожу, куда и когда захочу. Я свободна во всех проявлениях чувств.

— Ты сейчас далеко?

— Смотрю на тебя с крыши дома напротив. Но я с неё скоро сойду.

— Я готов тебя ждать сколько хочешь. Только ты мне, пожалуйста, помоги сохранить огород и наш дом. А больше всего… — я замолчал на короткое время, собирая в единый комок непослушные мысли, боюсь потерять, что взошло в моём огороде и помогло мне услышать твой голос. Оно ведь может помочь и другим.

— Люди как мыши, — сказала моя половинка. — Они притворяются безобидными и нападают исподтишка. Твои соседи сейчас делают всё для того, чтобы ты потерял свой душевный покой.

Я искренне удивился:

— Зачем тратить время и силы на то, чтобы сделать что-то плохое тому, кто всё уже потерял?

— А твой дом? Соседи считают, что для тебя он велик.

— Ну да, дом большой и красивый. Самый высокий в посёлке. Я же был…

— Теперь ты никто. И никто тебе не захочет помочь.

— Я не один! — произнес я с надеждой, как будто читая молитву. У меня же есть ты.

— Что я? Я гуляю сама по себе.

— И скажи ещё, — я обреченно вздохнул, — что это ты вселяешь злобу и зависть в людей.

— Зачем это мне? Вы и так ненавидите всех, кто удачливее, чем вы. Я могу лишь усиливать ваши природные чувства… когда получаю от этого пользу. А соседей твоих пора проучить. Они свихнули мозги у всех своих бестолковых мышей!

Я бы мог догадаться, что птицы, мыши, жуки не по собственной воле покинули норы и гнёзда. Сам когда-то ведь раздавал соседям ретрансляторы биополей. Мы успели снять эти штуки с инопланетного корабля. Изучили и запустили малой серией в производство. У меня была задумка создать по границе посёлка рубеж, через который не сможет проникнуть никто из чужих. Вот ведь как получилось излучатели повернули на нас!

Но теперь всё было уже позади. Я имею в виду всё плохое. Я проснулся в шатре, в ароматном укропном алькове. Моя, наконец, обретённая или, может быть, обновлённая половинка была рядом со мной.

Она у меня молодец. Она сумела ночью внушить нашим соседям такую гремучую ненависть к нам и к нашему дому, что нападавшие мыши «оглохли» от слишком сильных биополей. Неуправляемые и невосприимчивые к действию новых мысленных импульсов грызуны начали проноситься через наш огород со скоростью пули. Лишь за забором они могли отдышаться и давали волю зубам. Вот как вышло всё просто! Наши соседи угодили в ту самую «яму» завистливой злобы, которую «рыли» для нас.