Клуб маньяков
Шрифт:
...Интересный народ, эти девочки. Наташа родилась, когда я уже свои сороковые считал. И кое-что знал и про Эдипов комплекс и вообще про людей. Короче, я наблюдать начал, как человек из нее появляется. И многое понял из того, что знал...
Во-первых, то, что характер – это дело наследственное. И все, что можно сделать с человеком, так его немного подразвить. Образному мышлению научить, привить интерес к искусствам и мастерству.
А во-вторых, заметил, что женщиной она со второго года стала. Я серьезно и не надо улыбаться. Со второго года она всех кукол своих женского пола истреблять начала, я уже рассказывал об этом. Интерес к маминой одежде несомненный проявляла.
Однажды на Новый год, в Хургаде это было, Вера накрасилась к праздничному банкету, прическу удачную сделала и одела то, что я выбрал. И получилась очень даже ничего женщина. Я отметил это пространным комплиментом и последующим поцелуем в напудренную щечку. А Наташа что? Наташа маменьке личико расцарапала! Ненароком так, походя. Вера расплакалась всерьез, на море ночное убежала, а дочке даже мой увесистый подзатыльник настроения не испортил.
Да, девочки, девочки... Если у них мужика нормального в детстве рядом не было, то все... Не станут, они нормальными, не зажатыми женщинами, гарантирую... А я не хочу, чтобы моя дочь зажатой была, настрадался от таких. И физически, и духовно. И потихоньку ей все объясняю. Что такое мужчина, как с ним бороться и как за жабры брать. И вообще мы с ней не разлей вода. Недавно фотографии просматривал. Так с матерью и тещей Наташа всегда рядом стоит, а со мной всегда в обнимку. И они Наташе завидуют. Что у нее такой отец. Сколько раз ловил их завистливые взгляды: «Мой так со мной не носился...»
...На этот раз я Наташе сказку рассказывал о бегомотихе, которая замуж хотела. Но ничего у нее не получалось. Потому как грязнулей была, слов круглых не знала, за собой со вкусом не следила и в отдельном своем болоте такой срач развела, что мужики-бегемоты его за пять верст обходили. Или сбегали на следующий день, что тоже очень обидно. Но рассказать до конца не успел. Рухнул на землю как подкошенный. Как я доченьку свою от булыжников дорожных уберег, не знаю.
Наташа молодец, не растерялась. Скорую вызвала. Когда она приехала, попросила домой ее завести.
А я выжил. Едва-едва, но вылез. Промыли меня, обкололи. Врач потом сказал, что отравление это. Спрашивал, что ел, что пил. Я сказал, что, вероятно, портвейном азербайджанским жизнь свою на крепость попробовал. Он не поверил, даже глаза круглыми стали.
– Неужели вы его пили!!? – спросил испуганно.
– А куда денешься? Я – старший научный сотрудник.
– А... – участливо закивал доктор. – Это – диагноз...
Ну и что, что старший научный сотрудник? Иногда это даже помогает. Однажды с работы домой пьяненький шел. Ну, не пьяненький, я весьма редко напиваюсь, а под хмельком. Но изрядным. Праздновали мы что-то. День космонавтики или День геолога, не помню. И на Арбатской площади милиционер меня углядел, и как гончая настропаленная набросился, чтобы, значит, содержимым моего кошелька не побрезговать. А я, как увидел его глаза, алчно горящие, так сразу свое удостоверение развернул и в рожу сунул. Мент сразу кислым стал, расстроился даже: каждый знает, что с ученого брата ничего, кроме анализов не возьмешь. Хотел я ему рубль дать, чтобы так не огорчался, но пожалел. Рубль, естественно.
После больницы я портвейн допил. Уверен был, что не от него отравился. А от котлет. Вера вчера сказала, чтобы я ими ужинал, а Наташе ни в коем случае не давал, так как они три дня у Светланы Анатольевны в холодильнике пролежали.
Вот так вот... Значит, травить меня супружница начала...
...Конечно, живут. Ведь те, кто убил Валеру и Руслана, наверняка семейные люди. И те, которые продают смертельно опасную водку и негодные продукты, тоже. А миллиардеры наши, в одночасье появившиеся? Те, которые выжимают из страны соки и отправляют их для брожения в солнечную Испанию? Облекая тем миллионы людей на скотское существование? Эти уж наверняка выглядят суперреспектабельными. Ван Гогов с Матиссами покупают и жертвуют на белых носорогов. По сравнению с ними моя жена-маньячка и отравительница вообще выглядит ангелочком. А сколько людей избивает своих детей? Или еще хуже – не замечает их?
...Нет, все нормально. Подумаешь, кто-то хотел меня отравить... Если вообще хотел. Может быть, фарш из какой-нибудь гадости на мясокомбинате прокрутили, или уронили в него баночку с обувным кремом? А может быть, они этим кремом мясо красят? Мне одна знакомая такое рассказывала про эти мясокомбинаты и заводики! Фосфаты для удержания воды, червивая манная крупа в качестве наполнителя, красители разные. Я ее еще спросил: а почему вы цианистый калий вместо всего этого не добавляете? Засмеялась радостно. «Мы подумаем», – сказала. Точно маньячка.
А другой мой знакомый этикетки красочные печатает. К просроченным продуктам. Колбасам, копченостям, шейкам и всяким там рулькам и карбонатам. Импортным и отечественным. Так его высокопроизводительный принтер круглые сутки работает... Я его спросил: «А сколько ты народу угрохал своим творчеством?» Засмеялся знакомый довольно. «Ну, примерно, столько же, сколько и Ельцин, наверное», – сказал. У него тоже, видно, «патологическое стремление, влечение, страсть», то есть мания в голове.
Мне иногда кажется, что основная задача нашего народонаселения – это угрохать друг друга быстрее. У одних это лучше получается, у других хуже. Но все делают это без спешки и с удовольствием посмеиваясь. То есть «в состоянии психологического расстройства с ярким проявлением эйфории».
...Поужинав и уложив Наташу, Вера ласковой львушечкой устроилась у меня под боком с пузырьком лака для ногтей и сказала:
– Ты знаешь, что с Ворончихиными случилось? Я сразу тебе не сказала, не хотела после отравления тебя беспокоить...
– Что случилось? – напрягся я в предчувствии недоброй вести.
– Убили их зверски на даче... Позавчера. У Митьки почти все кости были переломаны, а Татьяна умерла от потери крови. Хорошо еще сына они у матери оставили...
– Ты так спокойно об этом говоришь... Лариска ведь твоей подругой была... – пробормотал я, придя в себя. Пока я переваривал услышанное, Вера выкрасила ноготки на левой руке. Лак был ярко-красным, хотя моя супруга обычно предпочитала пастельные тона.
– Я не любила Митьку. Он, как маньяк, меня преследовал, глазами раздевал, стихи любовные подсовывал, очень плохие. А я не могла на зубы его гнилые смотреть. Однажды в гостях у кого-то увидела себя с ним в настенном зеркале. Чуть в обморок не упала. Из-за него клуб однажды бросила.
– Понятно. А Лариска?
– Крыска-Лариска... Сплетничала про меня. Ревновала и всякие гадости говорила. С Емельяном меня поссорила. С Олегом. Зарилась на них, волчица. Ненавижу.
– Тебя послушаешь, так можно подумать, что ты их убила, – решился я «прощупать» жену.