Клуб масок. Взросление Ское
Шрифт:
– Я думала, он твой любимый ученик, – с улыбкой сказала девушка.
– Он твой любимый, а мой – ученик, – поддел ее отец. Дочь нахмурилась. – Ладно, не обижайся. Талантливый он парень. Но пусть теперь талантит самостоятельно и где-нибудь подальше от меня, ему это на пользу. Посмотрим, что у него выйдет.
– А до этого утверждал, что выдвинешь его фильм на грант, – девушка хитро посмотрела на отца. Тот медленно потушил сигарету в пустой консервной банке, служившей пепельницей. Усмехнулся.
– Так и будет, вот увидишь.
3
Небо
– Ское!
Подумал, что показалось. Но через минуту послышалось снова:
– Ское!
Обернулся. Остановился. Запыхавшаяся девушка притормозила возле него и неловко улыбнулась.
– Приходи вечером в гости. Может, отец вернет тебя на площадку.
– Я не хочу возвращаться.
Шум проехавшей машины заглушил его слова.
– Не хочу возвращаться на площадку, – повторил Ское громче. – Он прав.
Девушка переступила с ноги на ногу в нерешительности.
– Все равно приходи. Обсудишь с ним фильм. Тебе ведь нужно снять фильм к сессии, правильно?
Ское медленно кивнул.
– Вот и поговоришь с ним. Ты придумал сюжет?
Ское помолчал, глядя на прилипшую ко лбу девушки мокрую челку. Бумажный комок в кармане стал плотнее.
– К сожалению, у меня нет зонта.
– Это не проблема, я не боюсь дождя, – она мотнула головой и слегка улыбнулась. Губы у нее дрожали.
– Тебе холодно?
Девушка сделала два шага назад, будто чего-то испугавшись.
– Приходи вечером! – крикнула и убежала в ту же сторону, откуда появилась.
4
Дождь утих и сейчас давал о себе знать лишь редкими мелкими каплями, от которых по поверхности пруда шла рябь. Плавал черный лебедь. Людей вокруг не было совсем. Ское сидел на скамейке в парке Горького, промокший насквозь. Рядом с его ботинком опустился влажный желтый лист, и Ское почему-то сделалось грустно от этого.
Солнце тоже упало и теперь лежало на холме. Гладь пруда отражала его красный, словно обгоревший, бок.
– Солнце обгорело на солнце, – невесело улыбнулся Ское. Он поднялся со скамейки, чтобы пойти в гости к своему преподавателю по режиссуре. Идти не хотелось – Ское не знал, о чем говорить, ведь все уже сказано: его отправили снимать фильм. Он не знал, о чем будет фильм, но явно не о том, что написано на смятой вконец бумажке. Слишком мало событий в этом коротком рассказе, слишком непонятно, слишком неконкретно, недоговорено, много подтекста, много воздуха между словами… Или пустоты.
Ское промок до нитки и так и не высох, потому что просидел два часа на мокрой скамейке рядом с упавшим осенним листом, будто тому требовалась дружеская поддержка.
«Когда уйду из гостей, после меня на полу останется грустная лужица», – с улыбкой подумал Ское. Достал из кармана бумажный тугой комок и бросил в ближайшую урну.
5
Когда
– О! – коротко воскликнула вторая фигура – мужская.
Ское остановился у двери без номера и повернулся к фигурам в ожидании, что они спустятся.
– Привет, студент!
– Еще раз здравствуйте, Петр Андреевич, – кивнул Ское своему преподавателю по режиссуре.
– Соскучился уже? – тот хитро улыбался. – Я же тебя отпустил.
Ское переступил с ноги на ногу, оставив мокрые следы на бетонном полу. Тогда вторая фигура взволнованно вышла из тени и сказала:
– Это я его позвала. Вам ведь нужно поговорить о фильме!
– Эх, Карина, Карина, – еще хитрее улыбнулся Петр Андреевич дочери и сказал, обращаясь к Ское: – Не мнись, студент, заходи. Обсудим твой фильм.
Прихожая была обклеена клеенчатыми обоями в цветочек. Обои выцвели, слегка пожелтели, но почему-то помещение от этого казалось уютным, а не обветшалым.
– Курили опять? – в прихожей показалась сердитая женщина в фартуке поверх длинного халата. Петр Андреевич усмехнулся так, чтобы женщина не видела. Карина сделала невозмутимое лицо, скинула ботинки и метнулась в комнату, коротко бросив по пути:
– Привет, мам.
– Конечно, нет, – запоздало ответил Петр Андреевич и поглядел на жену наивными, казалось, голубыми глазами, хотя на самом деле они были зеленые. – Вот, студента нам привел. Хороший, качественный студент. Но мокрый. Будет чай пить и обсыхать.
Лицо женщины разгладилось, перестало быть сердитым, она несколько раз кивнула, проговорила:
– Заходите, молодой человек. Давно вас не было у нас.
Она улыбнулась Ское и пошла в кухню ставить чайник.
6
– Проходи, студент, – Петр Андреевич повел рукой в сторону кухни.
– Папа, у него имя есть, – буркнула Карина.
– Знаю, дочь. И еще фамилия.
– Ты неисправим, – по-взрослому вздохнула девушка.
– Исправлять меня собралась. Марш отсюда! – строго прикрикнул Петр Андреевич, но никто из присутствующих не поверил в его строгость. В глазах, как всегда, плясали веселые искорки.
Ское и Петр Андреевич вошли в кухню и уселись на табуретки у маленького стола, покрытого клеенчатой цветастой скатертью. На этой кухоньке в четыре квадратных метра Петр Андреевич не раз устраивал кинопосиделки, как это называли студенты. После просмотра очередного фильма, предусмотренного учебной программой, Петр Андреевич тащил всю группу к себе домой. Жена его молча, без вопросов – уже привыкла – разливала чай по разнокалиберным чашкам и уходила в свою комнату, прикрыв за собой дверь. А студенты во главе с Петром Андреевичем долго, часто до самой ночи, с жаром обсуждали просмотренный фильм. Петр Андреевич считал, что такие дискуссии стимулируют творческое мышление, а сладкий чай закрепляет эффект.