Клуб Мефисто

Герритсен Тесс

Присутствующие разом воззрились на него. Жуткий смысл его слов заставил всех замолчать.

— Думаете, она еще может быть жива? — наконец проговорил Фрост.

— Ампутация не всегда приводит к смертельному исходу.

— О-о! — воскликнул Фрост. — Отрезать руку, не убивая…

Цукер просмотрел один за другим оставшиеся снимки из папки с данными вскрытия, останавливая на каждом пытливый взгляд, точно ювелир, глядящий в лупу. Наконец он отложил их в сторону.

— Существуют две вероятные причины, побудившие убийцу расчленить тело. Первая — чисто практическая.

Ему нужно было избавиться от него. Среди убийц встречаются личности самоуглубленные и целенаправленные. Они понимают: от судебных улик необходимо избавляться, — и прячут следы своих преступлений.

— Организованные убийцы, — кивнул Фрост.

— Если убийца расчленил жертву, а потом рассовал отдельные части тела по разным местам или припрятал, значит, он распланировал все заранее. И действовал продуманно.

— В нашем случае они даже не были спрятаны, — сказала Джейн. — Он разбросал их по всему дому, в таких местах, где их нельзя было не заметить. — Она передала Цукеру другую пачку фотографий. — Это с места преступления.

Цукер раскрыл папку. И принялся задумчиво разглядывать первый снимок.

— Еще интересней, — проговорил он.

«Он глядит на отрезанную руку на столе, и на ум ему приходит только такое слово?»

— Кто накрыл стол? — Он посмотрел на нее. — Кто расставил тарелки с бокалами и разложил серебряные приборы?

— Мы считаем — преступник.

— Почему?

— Да черт его знает, почему!

— Я имею в виду, почему вы решили, что это сделал именно он?

— Потому что на тыльной стороне одной из тарелок, к которой он прикасался, было пятно крови.

— Отпечатки?

— К сожалению, не остались. Он был в перчатках.

— Значит, спланировал все заранее. Действовал преднамеренно. — Цукер снова перевел взгляд на фотографию. — Накрыто на четверых. Это что-то означает?

— Нам известно не больше вашего. В шкафу было восемь тарелок, так что он мог поставить и больше. Но почему-то предпочел только четыре.

— Так что вы об этом думаете, доктор Цукер? — спросил лейтенант Маркетт.

Психиатр ничего не ответил. Медленно перебрав фотографии, он остановился на снимке отрезанной руки в ванной. Потом нашел фотографию с кухни и снова остановился. Последовала долгая пауза — он молча рассматривал оплывшие свечи по краям начерченного на полу крута. И то, что было в середине круга.

— Похоже на какой-то таинственный ритуал, мы так считаем, — прокомментировал Фрост. — Меловой круг, сгоревшие свечи.

— Безусловно, все это напоминает ритуал. — Цукер поднял глаза, и в них сверкнул огонек, от которого у Джейн мороз прошел по коже. — Круг начертил преступник?

Джейн задумалась, смутившись от такого вопроса.

— Вы что же, думаете… это могла сделать и жертва?

— Я не буду давать никаких заключений. Надеюсь, вы тоже. Почему вы так уверены, что жертва не могла начертить круг? И что она сама не была добровольной участницей ритуала?

Джейн чуть не рассмеялась. «Ну да, я бы, пожалуй, тоже добровольно отдала голову на отсечение!» И сказала:

— Круг,

несомненно, начертил убийца, он же зажег свечи. Потому что мы не нашли в доме ни одного кусочка мела. После того как он разрисовал пол на кухне, он забрал мел с собой.

Цукер откинулся на спинку кресла и подытожил:

— Значит, убийца расчленяет жертву, но части тела не прячет. Лицо жертвы не обезображивает. Из улик не оставляет почти ничего, и это указывает на то, что он знает, какие улики принимаются в суде, а какие нет. Тем не менее он нам подбрасывает — с позволения сказать — самую весомую улику из всех — часть тела другой жертвы. — Он задумался. — Следы спермы остались?

— В теле жертвы не обнаружено.

— А на месте преступления?

— Криминалисты обшарили весь дом с ультрафиолетовым спектроскопом. Нашли кучу разных волос и ни капли спермы.

— Вот вам еще характеристика вполне осознанного поведения. Преступник не оставляет следов сексуальной активности. Если он и впрямь сексуальный маньяк, то ему удается отсрочивать семяизвержение ради собственной безопасности.

— А если он не сексуальный маньяк? — спросил Маркетт.

— Тогда я не до конца понимаю, что все это значит, — ответил Цукер. — Это расчленение жертвы, выставление напоказ частей тела. Свечи, меловой круг… — Он оглядел сидящих за столом. — Полагаю, мы все думаем одно и то же. Некий сатанинский обряд.

— Был сочельник, — прибавил Маркетт. — Святой вечер.

— И наш потрошитель объявляется вовсе не затем, чтобы чествовать Дающего Мир, — заметил Цукер. — Нет, он пытается взывать к Князю тьмы.

— Там есть еще одна фотография, на которую вам стоит взглянуть, — заметила Джейн, указывая на пачку снимков, до которых у Цукера еще не дошли руки. — Там надпись — оставлена на стене. Выведена кровью жертвы.

Цукер нашел фотографию.

— Три перевернутых креста, — сказал он. — Наверняка какой-то сатанинский смысл. А это еще что за знаки, под крестами?

— Это слово.

— Что-то не разберу.

— Обратное изображение. Можно прочесть, если поднести зеркало.

Цукер вскинул брови.

— Вы ведь знаете, что обозначает зеркальное письмо, верно?

— Нет. А что оно обозначает?

— Когда дьявол заключает сделку, собираясь купить твою душу, договор составляется и подписывается зеркальным способом. — Насупившись, он снова взглянул на слово. — Так что там написано?

— Peccavi. Это по-латыни. Означает — «Я согрешил».

— Признание? — предположил Маркетт.

— Или бахвальство, — сказал Цукер. — Признание Сатане: «Я-де исполнил твою волю, повелитель». — Он оглядел разложенные на столе фотографии. — Очень бы хотелось встретиться с этим потрошителем в комнате допросов. Символизма здесь с избытком. Почему он именно так расположил части тела? Что означает кисть руки на блюде? И четыре прибора на столе?

— Четыре всадника из Апокалипсиса, — тихо сказала детектив Кассовиц. Это было одно из редких замечаний, сделанных ею за все время совещания.

— С чего вы взяли? — удивился Цукер.