Клуб Мефисто

Герритсен Тесс

— Вы говорили, дом пустовал, — заметил Сансоне. — И как же убийца сюда проник? Следы взлома были?

— Нет, сэр. Окна были закрыты наглухо. И та женщина, агент по продаже недвижимости, божится, что и входные двери всегда запирает за собой, когда уходит.

— У кого есть ключ?

— У нее, понятно. Потом, она уверяет, что всегда хранит его у себя в кабинете.

— Замок старый?

— Да бог его знает. Может, лет двадцать назад врезали.

— Полагаю, у хозяйки тоже ключ имеется.

— Она не была в Пьюрити уже несколько лет. Слыхал, живет теперь

где-то в Европе. А связаться с ней нет возможности. — Джуревич кивнул на задрапированную мебель. — Все покрыто слоем пыли в палец толщиной. Сами поглядите, здесь давненько никто не живет. Жаль, конечно. Дом-то крепкий, еще лет сто простоит, и надо же, пустует. Смотритель заглядывает сюда раз в месяц проверить, все ли в порядке. Он-то и нашел тело. Заметил на подъездной аллее машину, которую Сара Пармли взяла напрокат, а после увидел, что входная дверь открыта.

— Смотрителя проверяли? — спросила Джейн.

— Он вне подозрений.

— Почему же?

— Ну, во-первых, ему семьдесят один год. Во-вторых, он только три недели как из больницы. После операции на предстательной железе. — Джуревич посмотрел на Сансоне. — Вот что ждет нас, мужчин.

— Итак, у нас несколько вопросов, на которые нет ответов, — подытожил Сансоне. — Кто открыл входную дверь? И прежде всего — зачем сюда приезжала жертва?

— Дом ведь продается, — заметила Маура. — Так, может, она увидела объявление. И заехала из любопытства.

— Послушайте, все это догадки, — возразил Джуревич. — Мы уже сто раз это обсуждали, но так и не выяснили, зачем ее сюда занесло.

— Расскажите подробнее о Саре Пармли, — попросил Сансоне.

— Она выросла в Пьюрити. Здесь же закончила школу. Но, как и большинство ее сверстников, ничего путного для себя в смысле работы тут не нашла, вот и перебралась в Калифорнию. А сюда приехала только из-за смерти своей тетки.

— От чего та умерла?

— А, несчастный случай. Упала с лестницы и свернула себе шею. Так что Сара прилетала на похороны. Остановилась в мотеле, за городом, и съехала оттуда в тот же день, после похорон. Тогда же ее последний раз и видели. А потом смотритель наткнулся на ее машину в субботу. — Детектив глянул на лестницу. — Сейчас покажу ту комнату.

И Джуревич двинулся по лестнице наверх. Но на полпути остановился и указал на стену.

— Это мы заметили раньше всего остального, — сказал он. — Крест, вот здесь. Такие же знаки он вырезал у нее на теле. Нарисовано вроде как красным мелом.

Маура присмотрелась к знаку, и у нее тут же похолодели пальцы, хотя руки были в перчатках.

— Перевернутый крест.

— Там, наверху, есть еще, — сообщил Джуревич. — Видимо-невидимо.

Поднимаясь на лестничную площадку второго этажа, они видели на стене все новые и новые кресты. Сначала их было немного. А дальше их число увеличивалось — словно толпища злобных паразитов. И чем ближе к дверному проему, тем больше их было.

— Дальше и того хлеще, — предупредил Джуревич.

Услышав его слова, Маура замешкалась перед входом в комнату. Она не решалась войти даже после того,

как все уже прошли в дверь, и так и стояла на пороге, собираясь с духом в предчувствии того, что ожидало в комнате.

Наконец она переступила порог — и оказалась в камере пыток.

Нет, внимание ее привлекла не огромная высохшая лужа крови на полу — а отпечатки рук на всех стенах, словно целый сонм заблудших душ оставил свои кровавые следы, проходя по этой комнате.

— Все отпечатки от одной руки, — уточнил Джуревич. — Одна ладонь, один рисунок. Не думаю, что наш убийца был настолько глуп, чтобы самому наследить. — Он взглянул на Джейн. — Держу пари, все это он проделал кистью руки Сары Пармли. Той самой, что нашлась там у вас на месте преступления.

— Господи, — проговорила Джейн. — Он использовал ее руку вместо штемпеля.

«А кровь — вместо чернил», — подумала Маура, осматривая стены комнаты. Сколько же времени провел он в этой комнате, макая кисть руки в лужу крови и прикладывая ее к стене, точно ребенок — игрушечный штампик? Тут она обратила взгляд на одну из стен — на надпись, заляпанную отпечатками окровавленной руки. Она подошла ближе, приглядываясь к словам, тянущимся по всей стене. Написаны они были по-латыни — три слова, повторявшиеся снова и снова. Маура читала их, обводя глазами всю комнату: они складывались в одну непрерывную линию, пролегавшую даже через углы, как змея, сомкнувшаяся в плотное кольцо вокруг них.

Abyssus abyssum invocat abyssus abyssum invocat abyssus abyssum invocat…

До Мауры вдруг дошел их смысл, и она отпрянула, почувствовав, как ее до мозга костей пронзило холодом.

— Бездна взывает к бездне, — пробормотал Сансоне.

Она даже не заметила, как он подошел сзади и встал у нее за спиной.

— Это и есть значение надписи? — спросила Джейн.

— В буквальном смысле — да. Но у них есть и другой смысл.

— «Бездна взывает к бездне» — звучит довольно зловеще.

— Выражению «abyssus abyssum invocat» по меньшей мере тысяча лет. И, кроме того, оно означает — «одно злодейство влечет за собой другое».

Маура снова пригляделась к зловещим словам.

— Он предупреждает нас, что это только начало. Что он только начал.

— А эти кресты… — Сансоне указал на целое скопище знаков на одной из стен, этакое войско, готовое к атаке… — они все как один перевернуты. Это издевательство над верой Христовой. Надругательство над церковью.

— Да. Нам сказали, что это сатанинский символ, — сказал Джуревич.

— Сначала он начертал слова и кресты, — заметила Маура, осматривая ручейки крови на стене, кое-где смазавшие надпись на латыни. Приглядевшись к дугообразным слезам кровавых капель, она определила, что это брызги артериальной крови. — Перед тем как ее убить — перерезать ей горло, он потратил некоторое время на украшение стен.

— Вопрос в том, — сказал Джуревич, — когда он написал эти слова: когда она лежала тут и ждала смерти? Или подготовил комнату загодя, еще до того, как жертва попала в этот дом?