Клуб Мефисто
Шрифт:
— Это во время того пожара Нерон играл на скрипке и глядел, как горит Рим? — спросил американец.
Лили улыбнулась, поскольку этот вопрос она слышала уже добрый десяток раз и почти всегда наверняка знала, кто из ее подопечных его задаст.
— На самом деле Нерон не мог играть на скрипке. Этого инструмента в те времена еще не было. Говорят, когда горел Рим, он играл на кифаре и пел.
— А после обвинил в поджоге христиан, — прибавила жена американца.
Лили выключила фонарик.
— Ну все, давайте двигаться дальше. Нас еще ждет много интересного.
И она двинулась вперед по сумрачному
— Такой вид кладки называется opus reticulatum, [28] — указав на стены, пояснила Лили. — Каменщики чередовали кирпичи с туфом.
28
Opus reticulatum (лат.) — регулярная, или так называемая сетчатая кладка.
— Туфтом? — снова заговорил американец. Все дурацкие вопросы исходили от него. — Это от слова «туфта», что ли?
Засмеялась только его жена. Пронзительным смехом, похожим на ржание веселой кобылы.
— Туф, — проговорил англичанин, — это спрессованный вулканический пепел.
— Совершенно верно, — подтвердила Лили. — Римляне часто использовали его для своих построек.
— Как так получилось, что мы никогда про него не слыхали? — спросила мужа американка, всем своим видом давая понять: раз они о чем-то не знают, этого просто не существует.
Даже в темноте Лили заметила, как англичанин закатил глаза. Она только удивленно пожала плечами.
— Вы же американка, правда? — обратилась дамочка к Лили. — Мисс!
Лили промолчала. Она не любила личных вопросов.
— На самом деле, — соврала она, — я канадка.
— А вы-то сами знали, что такое туф, до того как стали экскурсии водить? Или это специальное европейское слово?
— Большинство американцев действительно не знают такого понятия, — признала Лили.
— Ну вот, видите. Я и говорю, чисто европейское словечко, — проговорила дамочка, вполне довольная собой. Раз американцы чего-то не знают, значит, это вряд ли что-нибудь важное.
— А здесь, — походя заметила Лили, — вы видите все, что осталось от виллы Тита Флавия Климента. [29] В первом веке от Рождества Христова здесь тайно собирались христиане, еще до того как их признали открыто. А в ту пору это был всего лишь ранний культ, только-только начинавший распространяться среди жен благородных граждан Рима. — Она снова включила фонарик, чтобы привлечь внимание подопечных и указать дорогу. — А сейчас мы направляемся в самую примечательную часть руин. Ее обнаружили лишь в тысяча восемьсот семидесятом году. Там мы увидим тайное языческое святилище.
29
Климент Тит Флавий, или Климент Александрийский, святой (ок. 150–215) — христианский
Они прошли дальше по коридору — и вот уже из мрака прямо перед ними выступили коринфские колонны. Это был притвор храма, обрамленный каменными скамьями и украшенный древними фресками и лепниной. Подопечные Лили прошли в глубь святилища, миновав две затемненные ниши — место обрядов посвящения. Там, в наземном мире, время изменило и городские улицы, и очертания городских построек — здесь же, в древней пещере, оно словно застыло. Здесь по-прежнему красовались вырезанные на стенах картины — Митра, убивающий быка. Здесь все так же слышались из тьмы отзвуки бегущей в реке воды.
— Когда родился Христос, — сказала Лили, — культ Митры уже существовал, его веками исповедовали персы. А теперь давайте вспомним историю жизни Митры, какой представляли ее себе персы. Для них он был богом, провозвестником истины. Родился Митра в пещере в день зимнего солнцестояния. Мать Митры Анахита была девственницей, и при рождении его присутствовали пастыри, принесшие ему дары. У него было двенадцать учеников, и они сопровождали его во всех странствиях. Похоронили Митру в гробнице, а вскоре он воскрес из мертвых. И его воскрешение каждый год праздновали как возрождение. — Она замолчала, выдерживая паузу для вящего впечатления, и обвела взглядом лица туристов. — Не кажется ли вам эта история знакомой?
— Христианское Евангелие, — сказала американка.
— А между тем эта традиция существовала у персов еще за несколько столетий до рождения Христа.
— Никогда не слышала об этом. — Американка взглянула на мужа. — А ты?
— Не-а.
— В таком случае вам стоит побывать в храмах Остии, — заметил англичанин. — Или в Лувре. Или во Франкфуртском археологическом музее. Возможно, такие экскурсии покажутся вам весьма поучительными.
Американка обернулась к нему.
— А вот умничать совсем необязательно.
— Поверьте, мадам. Наша чудесная экскурсовод не поведала нам ничего сенсационного и удивительного.
— Но ведь и вы, и я прекрасно знаем, что Христос не был персом в смешном тюрбане и никаких быков он не убивал.
— Просто мне хотелось указать на любопытные параллели в иконографии, — пояснила Лили.
— В чем?
— Послушайте, на самом деле это не так уж важно, — ответила Лили. В тщетной надежде, что дамочка от нее отвяжется. И вместе с тем ясно понимая, что щедрых чаевых от американской парочки ей не видать как своих ушей. — Это всего лишь мифология.
— Библия никакая вам не мифология.
— Я же не в этом смысле.
— А что на самом-то деле известно про этих ваших персов? Я хочу сказать — у них что, тоже есть Священное писание?
Другие туристы молчали и явно чувствовали себя неловко.
«Перестань! Не стоит спорить».
Но дамочка все никак не унималась. Еще с утра, не успев сесть в автобус, она принялась поносить Италию и итальянцев. Движение на улицах Рима — полный бардак, не то что в Америке. Гостиницы баснословно дорогие, не то что в Америке. А ванные совсем маленькие — опять же не то что в Америке. И вот наступил апогей раздражения. Она пришла в базилику Святого Климента посмотреть на одно из первых мест христианского культа, а вместо этого получила целую лекцию во славу язычников.