Клуб мясоедов
Шрифт:
Михаил Леонидович все это время, не отрываясь, смотрел на голову несчастного ребенка. Вопрос Талёра вывел его из оцепенения.
– Шо?
– И как юрист вы в состоянии объяснить нашему обществу, пардон за возможную ошибку в терминологии, понятие соучастие в преступлении. Да, да. К сожалению, наши современники пока еще относят каннибализм к рангу преступления.
– Преступления, – тупо повторил нотариус.
– Я уж молчу про церковь с их стагнационными, или пользуясь языком психиатров депрессивными, догмами. Что грозит людоедам? Общественное осуждение, бойкот? Отлучение от церкви? Каторга? Палата в доме для душевно больных?
– Но,
– Таки, да, – поддержала мужчину Софа. – Вы нас отравили! Обманом принудили …
– Я ел ребенка, – вдруг закричал Павел Гордеевич, – я ел ребенка. Я! Я сам этим вот ножом, и вот этой самой вилкой. Сам!
Он уронил лицо в ладони.
– Мы никого никогда ни к чему не принуждаем, – произнес Ролан тихим, немного злорадным голосом. – N'est-ce pas, ma ch'erie?
Мадам Талёр в знак согласия очаровательно улыбнулась и пригубила из бокала дьявольское вино.
– Вы сами решили сюда прийти. И вы сами решили принять участье в застолье. Так же, именно вам принадлежит решение, как поступить дальше, выйдя из-за этого зала. Обратится в полицию, или продолжить свое членство в нашем клубе.
Ролан произнес эту фразу тоном человека готового к любому развитию событий. В его богатом опыте бывали случае, когда новоиспеченные «мясоеды» кидались на него с ножом, падали навзничь в разнообразных приступах, от сердечных до эпилептических, пытались в панике бежать, покинуть зал, недослушав хозяина. На этот случай, за драпировкой в темном углу комнаты скрытно присутствовал помощник Ролана, чернокожий легионер Мустафа. В недавнем прошлом верный солдат капитана Талёра в миссиях французского иностранного легиона в Центральной Африке. Готовый ко всему Мустафа держал в руке заряженный револьвер.
Даже если кто-то из гостей заявит о случившемся в полицию, даже если это сделают все, у француза имелась в резерве имитация детской головы, сделанная из папье-маше. Он всегда сможет признаться, это был розыгрыш. Une blague stupide.
– Перед тем как принять решения, настоятельно рекомендую вам еще раз все обдумать, – продолжил месье Талёр. – Что случится после вмешательства полицейских, в первую очередь с каждым из вас, вы должны понимать. Так же, выйдя отсюда, вы можете попытаться обо всем забыть, и продолжить свое плебейское существование. Но, для тех, кто решит завтра вернуться и продолжить наше общение, хочу в двух словах описать преимущества нашего клуба. Помимо полезных связей, а поверьте все «мясоеды» влиятельные люди, карьеры и самореализации, вам предоставляется доступ к почти неограниченному материальному ресурсу.
Мужчина еще раз посмотрел на каждого гостя. Проктор, сидящий рядом, выглядел растерянно. Но его растерянность была связанна больше с неожиданно открывшимися перспективами, нежели с происшедшим за ужином. Дальше восседал Павел Гордеевич. Он по-прежнему неподвижно подпирал ладонями опущенное лицо. Хлоя, размышляя, смотрела перед собой. Ее смуглое лицо казалось немного побледневшим. Рядом сидела Софа. Женщина нервно переводила взгляд с остатков еды на столе, на бокал, затем на своего мужа. Михаил же, казалось, полностью ушел в себя. Пережитое выражалось мелким и частым подергиванием головы. Еще немного и у мужчины мог случиться приступ. На противоположенном конце стола Надежда Владимировна продолжала делать вид, что находится без сознания. Ее выдавали беспокойные веки. Ваган, до сих пор смотревший на Ролана с нескрываемой злостью, изменил агрессивный настрой. После услышанного
– Итак, дамы и господа, ждем вас завтра в этом же часу, – торжественно объявил Талёр. – Не смею вас задерживать.
Не спеша, один за другим гости стали удаляться. Через полчаса за людоедским столом продолжали сидеть Ролан, Генриетта и Проктор.
– Мустафа, venez, mon ami! – прокаркал хозяин дома.
Из тени вышел огромный мужчина. Его размеры напугали Проктора, не меньше, чем покрытое глубокими шрамами черное как уголь лицо.
– Молодой человек, – заговорил Ролан, – вы не изменили своих намерений?
– Нет, – с дрожью в голосе произнес Прошка.
– Вы проведете девку домой. Вы скажите тетке, – мужчина кивнул наверх, – что девка у вас на глазах спуталась, положим, с конюхом. Добавьте, между прочим, что имеются опасения, что она намерена скоро бежать с ним.
Ролан смотрел на собеседника. Прошка растерянно кивнул.
– Ночью, наш друг Мустафа похитит ее и приведет сюда, – продолжил Талёр. – Вы понимаете зачем?
Глаза приказчика потупились, выдавая стыд. Он догадывался о дальнейшей судьбе Лидии. Тем не менее признаться в этом ему не хватило духу.
– Нет, – голос молодого человека по-прежнему дрожал.
– Перестаньте себе лгать, Проктор! – возмутился француз. – Скажите это вслух.
Прошка сглотнул. Ему не хватало смелости. Ролан понял это. Снисходительно улыбнулся и заговорил:
– Ладно, просто повторяйте за мной: «Нам нужна еда». Ну!?
Молодой человек молчал. Месьё Талёр смотрел на него, как смотрит отец на непонятливого ребенка.
– Проктор, вам необходимо решить. Здесь и сейчас. Вы волк или овца?
– Волк, – после долгой паузы дрожащим голосом ответил Прошка.
– Тогда повторяйте: «Нам нужна еда».
– Нам, – юноша сглотнул и шепотом продолжил, – нужна еда.
– Еще раз, – потребовал Ролан.
– Нам нужна еда.
– Громче!
– Нам нужна еда. Нам нужна еда, – голос Проктора звучал не уверенно, но он почти кричал.
– Хорошо, – подбодрил его француз. – Вы сделайте это?
– Да, – согласие, как показалось присутствующим, прозвучало более-менее убедительно.
– Вы перережете этой деревенской корове горло?
Прошка встрепенулся. Он с мольбой посмотрел на каждого. Но мясоеды оказались непреклонны. В их лицах читался одно: «Нам нужна еда!». Приговор вынесен, но имя не вписано. Если к завтрашнему ужину не подадут Лиду, значит подадут его самого.
– Да, – не уверенно согласился молодой человек.
– Я верю в тебя, мой мальчик.
Генриетта, наблюдавшая за сценой с бокалом в руках и с блуждающей улыбкой на губах, встала и потеребила прилизанные волосы юноши.
– Mon noble chevalier, – кокетливо произнесла она. – Я в вас верю!
***
Иса, притаившись под распряженной телегой, следил за переулком. Никак не решался забрать свой обувной ящик. Ему казалось, повар, точно также, как и он, следит за «сундуком». Или того хуже, поджидает с топориком в тени переулка. Но, француза видно не было. Мимо сновали прохожие. Никто ни на ящик, ни на самого Ису не обращал никакого внимания. «Ах, ах! – ругался татаренок. – Повар меня точно узнал. И убьет, как убил Андрюшку»