Клуб негодяев
Шрифт:
— Гёте? — я поднял том со знакомой фамилией. — Вы и беллетристику хотите уничтожить? Но это же выдуманные истории, какой от них может быть вред?
— Вы, наверное, мне не поверите, но я считаю, что от беллетристики всё же больше пользы. Писатели как могут развивают фантазию, делятся своим опытом и переживаниями. А главное — дарят мечты.
Меня тронул такой сентиментальный подход, но я вернул разговор в прежнее русло.
— Гёте же впал в немилость.
— Что у вас там?
— «Страдания юного Вертера». Слышал, якобы из-за этой
— К сожалению, этот роман пал жертвой моего вкуса. Можете забрать себе.
— Нет, спасибо.
— Эй ты! — воскликнула Хедвика, когда Вертер со своими страданиями полетел в камин. — Я тебя зачем сюда привела? Давай уже приступай к делу. Или хочешь, чтобы Франсуа вернулся раньше нас и обнаружил, что ты опять сбежал?
Я нехотя подошёл к ней и достал из корзины дневник Родерика, руку, замотанную в чёрный бархат, и кулон, который я нечаянно сорвал с мертвеца. Остальные вещи деда я оставил в номере. Ножом никого не удивишь, а оловянный солдатик, может быть, вообще попал в ларец по иронии судьбы.
Путано объясняя, что мне досталось необычное наследство, я разложил вещи на столике, прямо поверх книг.
— Э… Видите ли…
— Андрей. Называйте меня просто имени. И не заикайтесь.
— Хорошо, Андрей. Хедвика сказала, что вы разбираетесь в… сверхъестественных явлениях. Правда, я не знаю, стоит ли воспринимать это всерьёз. Может, это просто безделушки.
Андрей взял в руки дневник, но так и не раскрыл его. Его ноздри слегка расширились, словно он принюхивался. Выражение лица вдруг стало строгим.
— Где вы это взяли? — глухо спросил он.
Перед глазами появился гроб с телом Родерика. Я сглотнул.
— Так мне в наследство досталось.
— Где вы это взяли?
Я почувствовал себя загнанным в угол. Главное, не растеряться и что-нибудь соврать поубедительней.
— Уж поверьте, этот запах я ни с чем никогда не спутаю, — сказал Андрей. — Трупов я в своей жизни нанюхался. Лучше не начинать дружбу с вранья, договорились?
Как же мне не хватало вампирского гипноза! Где взять столько смелости? Не зная, как сгладить неприглядные моменты, я поведал свою историю.
— Ещё святошу из себя строит! — возмутилась Хедвика. — Все вокруг плохие, а он такой правильный! Почему сразу мне не сказал, что в могилу полез?
Я хотел сказать что-нибудь в своё оправдание, но Андрей положил руку мне на плечо.
— Ну что ты накинулась на бедного мальчика? У него не было другого выхода. Как бы он по-другому эти вещи достал? И кстати, он правильно сделал, что не стал тебе сразу всё выкладывать. Какой здравомыслящий гробокопатель будет кричать о своих подвигах на каждом углу? Это же опасно! Когда я учился, мне были нужны тела для анатомических исследований. Я сам боялся на кладбище лезть, поэтому всегда нанимал
Я был в шоке.
— Медики воруют трупы? Никогда бы не подумал!
— Да, гордиться нечем, но что поделать? Студентов много, а легального материала для препаратов ничтожно мало. Договориться с родственниками умершего практически невозможно: все, даже те, кто еле скрывает радость от скорбного события, становятся вдруг богобоязненными и до смешного суеверными. Вот и приходится идти на крайние меры. Рискованное, скажу я вам, это дело! Я однажды остался и без денег, и без трупа. День ждал, два ждал. Уже начал думать, что меня обманули, а оказалось, что моих трупокрадов поймали и забили насмерть прямо на кладбище.
— Ничего себе!
— Вот поэтому эти подлецы без аванса не берутся за работу. Украсть свежее тело — задача не из лёгких. У моих знакомых несколько раз срывались сделки только из-за того, что могилы по ночам стерегли родственники покойников.
— Даже так! И как только терпения у людей хватает…
— Так ведь и не нужно вечно бдеть у надгробия. Только до тех пор, пока труп не станет непригодным. Только не нужно думать, что, кроме медиков, никто не тревожит мёртвых. Есть много фетишистов, желающих добыть голову врага или сердце любимого человека…
Тут Хедвика вновь потребовала, чтобы мы не отвлекались, и прозрачно намекнула на то, что мой рассказ незакончен. Спорить с ней никто не стал.
Андрей открыл дневник и с лёгким шорохом полистал его.
— Я не знаю латынь, — сказал я. — А моего отца очень напугали эти записи, поэтому дневник не даёт мне покоя.
— Вы не знаете латынь? — Андрей посмотрел на меня, как на пещерного человека.
— В детстве мама заставила несколько молитв выучить, но я их уже не помню…
— Где вы учились?
— Нигде. В смысле, дома. У родителей не было возможности дать мне нормальное образование.
— Вот как. А по жизни вы чем занимаетесь, кроме поиска сомнительных приключений?
— Я учитель в деревенской школе. Ещё служу секретарём у одного человека.
Мне не хотелось вдаваться в подробности. Нечего посторонним знать про Элен и наши с ней родственные отношения.
— Ты же сможешь сделать для него перевод? — нетерпеливо спросила Хедвика.
— Конечно, — Андрей отложил дневник в сторону и взял самую мерзкую часть моего наследства. — А это что?..
Я с трудом поборол соблазн отвернуться или хотя бы закрыть глаза.
— Похоже на руку славы, но только похоже, — усмехнулся Андрей, разглядывая обрубок. — Теперь ясно, почему так называется гадюшник, в который вы сунулись.
Вспомнились слова Филдвика. Он говорил, что ему перешло не только членство клуба, но и рука. Неужели у всех этих негодяев есть такой сувенир?
— Скверная вещь, — нахмурилась Хедвика.
Андрей стоял на своём.
— Не похожа на настоящую.
— Мне виднее.