Клуб неверных мужчин

Незнанский Фридрих Евсеевич

Судя по замутненному оку следователя, тот предпочел бы действовать методом проб из бутылок. Борис вытянул шею. Турецкий украдкой обозрел свое войско. С Нагибиным все было понятно: перспектива работы над безнадежным делом делала следователя самым несчастным человеком на свете. С Виллисом несколько иначе, парень не высказывал недовольства. Ему от силы было года двадцать три — двадцать четыре, худощавый, зеленоглазый, с забавной ямочкой на небритом подбородке. Излюбленным жестом парня было корябанье всеми пятью пальцами горбинки носа, благодаря чему она постоянно была красной и казалась сделанной из другого материала, нежели остальной нос. Одет небрежно, потертые джинсы, клетчатая рубаха навыпуск, кроссовки

с живущими самостоятельной жизнью языками. Он не мог постоянно находиться в одной позе, вертелся, как на иголках, сообщая свою активность окружающему пространству.

— Перво-наперво, — сказал Борис, — надо выяснить, не имеет ли наша история печального развития. Иными словами, не случалось ли после убийства Кошкина аналогичных убийств. К сожалению, в последние два дня провентилировать эту тему у меня не было возможности.

— Соглашусь с предыдущим оратором, — согласно кивнул Нагибин. — Не факт, что Бог однозначно любит троицу. Однако спешу вас обрадовать: данная история не имеет развития. Пока, во всяком случае, не имеет. Ничего похожего. Выстрелом в голову из «Браунинга» модели «Краун» никого в Москве и окрестностях не убивали — информация достоверная.

— Спасибо, Олег Петрович, — с чувством поблагодарил Турецкий, — избавили от массы хлопотливой работы. Давайте рассмотрим, что мы имеем, — все трое склонились над картой. — Пожарские проживают в Леонтьевском переулке недалеко от Тверского бульвара, — он ткнул пальцем. — Это почти центр. Метро «Рижская», — палец пополз по проспекту Мира до пересечения с Графским переулком. — Здесь проживал в собственной студии Роман Кошкин. А убили его вот здесь, — палец начал продвижение вниз, миновал проспект Мира, Сретенский, Чистопрудный бульвары и повернул на улицу Солянка, — Такая вот Солянка. Здесь у Кошкина студия-мастерская, где он проводил большую часть своего рабочего времени. А что касается третьего потерпевшего, журналиста Эндерса, — взоры присутствующих сместились к Третьему транспортному кольцу — к пересечению Малой Трубной и Большой Пироговской, — то здесь он проживал, здесь его и настигла пуля. А проживал он, кстати, недалеко от места работы, — палец потащился вверх по карте, пересек Зубовский бульвар и утвердился в районе Кропоткинского переулка. — Примерно здесь расположена редакция еженедельника «Полночный экспресс».

— Совершенно верно, Александр Борисович, — согласился Борис, — мы прекрасно об этом осведомлены. И что? Соединим концы? Попытаемся понять, что же хочет нам сообщить убийца?

— Чушь, — фыркнул Нагибин.

Турецкий засмеялся.

— Хорошо. Что мы имеем? Ведь какие-то действия милиция с прокуратурой предпринимали? Связей между потерпевшими не выявлено, но они, безусловно, есть. Однако, если позабыть об этой химерической связи и рассматривать каждое преступление отдельно? Что у нас по Пожарскому, Олег Петрович?

— Мужчина, в принципе, видный, — сообщил следователь, раскрывая папку и выгружая на журнальный столик кипу бумаг и фотографий. — Вот здесь он с супругой Татьяной Вениаминовной при жизни, — он подтолкнул Турецкому семейное фото.

Представительный, хорошо развитый мужчина с внешностью мужественного спасателя, но никак не чиновника при Министерстве финансов, обнимал красивую черноволосую женщину. Оба сдержанно улыбались.

— А вот это — то же самое, только с сыном, — на следующем фото красивую семейную пару дополнил юноша с густой копной волос и прищуренными глазами.

— Павлу Георгиевичу двадцать один год. Обучается в театральном училище, живет отдельно, снимая квартиру в Митино. По «стопам родителей не пошел принципиально, но отношения в семье вроде бы нормальные. Крепкая российская семья. Женились, когда Татьяне Вениаминовне было девятнадцать, а Георгию Львовичу — двадцать два. Сейчас ей сорок один, хотя на

вид не скажешь, а ему… — следователь развел руками. — Уже нисколько. Супруга «временно» не работает, хотя имеет диплом психолога. Хорошо обеспечены, но в крупных финансовых скандалах супруг замечен не был. Служил в армии, окончил в 88-м году институт народного хозяйства, трудился экономистом на текстильной фабрике, главным инженером приборостроительного завода. С наступлением миллениума перешел в Министерство финансов — на всех должностях зарекомендовал себя вполне сносно. Нормальный карьерный рост. Со служебной лестницы никого не сбрасывал, двигался плавно, поступательно, стараясь не обзаводиться врагами. Зарекомендовал себя осторожным человеком, чурающимся авантюр и явного криминала. В апреле был назначен руководителем комиссии, решающей вопросы, связанные с некоторыми неблагонадежными банками. Но проявить себя в новой должности не успел, серьезных решений комиссия не принимала и в ближайшее время не собиралась. Так что устранять Пожарского в этой связи не было никакой необходимости.

— А вот эту тему надо проверить и перепроверить, — проворчал Турецкий.

— Да чисто там, — отмахнулся Борис. — Добро на шмон в Министерстве финансов было получено от Генерального прокурора, работники не стеснялись. — Борис блеснул улыбкой. — Все это здорово напоминало рейдерский захват. Маски-шоу, все такое. Обыскали кабинет Пожарского, до кучи — соседние кабинеты. Пристрастно допросили членов комиссии. Люди недоуменно пожимали плечами жалко, конечно, человека, но с профессиональной деятельностью эта смерть никак не связана. Представляете пустую папку в компьютере? Она вроде бы есть, но она пустая. Ведь комиссия даже толком не приступала к работе! Недруги у Пожарского, возможно, имелись, но не до такой степени, чтобы мутить убийство. Сейчас такие времена, когда ничто не мешает договориться полюбовно…

— А потом в дело втерлась ФСБ, — перехватил эстафету Нагибин. — И снова допросы, обыски, выемки документов. Серьезных нарушений не выявлено, арестовывать некого, угроз и «заманчивых предложений» Пожарскому не поступало, во всяком случае, об этом твердят все опрошенные. В другом месте надо искать, Александр Борисович.

«А где оно, другое место?» — подумал Турецкий.

— Неприятные места в биографии?

— Не без этого, — кивнул роскошной шевелюрой Борис. — Брак Пожарских стойко вынес тяготы и лишения. Не знаю, как насчет великой любви… Пресловутый порог в семь лет прошел гладко, но лет пять назад брак едва не распался, хотя и не по вине Пожарского. История темная. Татьяна Вениаминовна принесла в загс заявление о разводе, она же и забрала его две недели спустя. Бывает. Что там у них произошло, — дело темное.

Турецкий поморщился. Действительно завидный брак — без иронии.

— А пару лет назад Пожарский врачевался в закрытой наркологической клинике на улице Добролюбова, освобождался от пристрастия к спиртному. Доктор, проводивший лечение, рассказал, что больной обратился в клинику по доброй воле, никто его насильно не гнал. На работе взял отпуск, прошел курс лечения, щедро заплатил. Это не наркотики — это алкоголь. Информация получена от супруги, на работе об этом не знают. Или делают вид, что не знают.

— Как он вел себя накануне убийства?

— Супруга говорит, что характерных «симптомов» не было, — пожал плечами Нагибин. — В пятницу работал, в субботу тоже работал — до обеда, воскресенье проводил дома…

— Кто еще находился в доме?

— Сын живет отдельно, — сказал Борис. — В воскресенье 24 мая не звонил, не появлялся.

Супруги весь день из квартиры не выходили. Разве что утром Татьяна Вениаминовна выгуляла собаку. В шесть вечера пришла домработница Галина, навела порядок на кухне… Что вы так смотрите? К богатым часто приходят домработницы.