Клуб одиноких зомби

Савина Екатерина Ивановна

Через пять минут она уже выезжала из подземного гаража, надеясь не опоздать на встречу. Валерия поймала себя на мысли, что обращает внимание на номера всех машин, идущих на обгон исключительно из-за того, чтобы рассмотреть цифры на еще несчитанных номерах.

Ее закодированный мозг искал лекарства, но встречающиеся числовые комбинации не могли удовлетворить Валерию. Она не получала того импульса, который оказал бы должного воздействия на ее подсознание. Валерия не знала, как жить дальше, когда ее «опека» над одинокими людьми вышла из-под контроля. Она не знала свой собственный код, а потому не могла быть хозяйкой своих внутренних вибраций. Этот код подобрал к ней Даниил Святославович, и он

знал, каким образом можно управлять психикой Валерии, а еще он знал, как привести в действие установку на уничтожение...

Валерию обогнал ярко-красный автомобиль. Она не успела заметить его номера, но почувствовала в себе страстное желание узнать комбинацию именно этих букв и цифр. Она увеличила скорость и стала преследовать алый «Порше».

Валерия даже не заметила, что проскочила Петровку и в погоне за ярко-красным автомобилем стала отдаляться от Большого театра. А его водитель был настоящим лихачом и счастливчиком! Он успевал проскакивать перекрестки на зеленый и на красный. Она попадала все время на красный. Она почти выпустила из виду «Порше», но он припарковался у супермаркета, а Валерия подъехала, когда водитель уже зашел в магазин. Но он ей не был нужен, ее интересовали только номера машины, точнее их числовая сущность. Валерия пристроилась рядом, вышла из машины, подошла к ярко-красному «Порше» спереди и, наконец, считала интересующие ее числа.

Она почувствовала в себе какие-то внутренние изменения, но пока не могла себе объяснить, какое именно влияние они на нее оказали. Она смотрела на автомобильные номера, впитывая в себя всю сущность этих чисел, у них были вибрации, сходные с теми, что управляли психикой Валерии.

Она стояла так до тех пор, пока «Порше» не стал двигаться с места. Валерия даже не заметила, как вернулся водитель и сел в машину. Она даже не обратила внимания, как он выглядел, да и вообще это могла быть женщина, а не мужчина. Но для Валерии это не имело никакого значения, она не стала снова преследовать «Порше», она даже не села в свой автомобиль, она решила поступить иначе...

* * *

Вероятно, Голявин проскочил в мою палату незамеченным. Но после того, как Тося увидела его у меня, она рассказала об этом всем, кто был в воскресный день в больнице. К нам постоянно заглядывали и заходили под разными предлогами те медработники, которым не повезло с графиком и потому последнее летнее воскресенье проводили не на природе и даже не дома, а в больнице. Исключением была лишь Наталья Евгеньевна, наверняка слух о визите ко мне Голявина дошел и до нее, но, будучи очень деликатным человеком, она стала единственным, кто не засвидетельствовал нам своего почтения.

Пришла даже Людмила из приемного отделения, чтобы уточнить, когда меня выпишут.

– Да, я думаю, что завтра выпишут, – сказал ей Александр Геннадиевич. – Конечно, если не произойдет что-нибудь экстраординарное.

– Я завтра выходная, – с сожалением сказала Людмила. – Как же быть с гонгом? Ты еще не раздумала его забирать?

– Нет, нет. Я готова купить его за любые деньги, – ответила я, очень удивив этим Голявина.

– Ой, да, что ты! – смутилась Людмила. – Мне надо освободить квартиру. Муж говорил, что его коллекцию нельзя продавать, а все инструменты надо пристроить в хорошие руки, как будто речь шла о живых существах, ну о кошечках или собаках.

– Не сомневайтесь, мои руки как раз такие, – успокоила я медсестру и еще больше удивила Голявина.

– А я и не сомневаюсь, – громогласно сказала Людмила, вдруг всплеснула руками, и почти крикнула: – Придумала! Я сейчас позвоню сыну и попрошу, чтобы он привез тамтам...

– Простите, я еще раз уточню... у вас дома есть гонг именно северо-американских индейцев?

Людмила

мне снова подтвердила, то у нее есть именно то, что мне нужно, но мне все равно не верилось. Появилось какое-то тревожное чувство, но я не смогла объяснить, чем оно вызвано. Медсестра ушла в свое приемное отделение, а Алексанр пристал ко мне с вопросом, зачем мне нужен гонг.

– Нужен. Саша, ты можешь просто понять это и принять, не пытаясь разубедить меня?

Голявин очень внимательно посмотрел на меня, подумал и ответил:

– Да, я могу смириться с тем, что ты будешь бить в гонг...

– Нет, этого делать не надо. Надо принять то обстоятельство, что каждый человек имеет право иметь свои увлечения, интересы... Погоди, ты как-то странно на меня смотришь... Я говорю что-то не то!

– То, что ты говоришь именно о том, что сейчас волнует и меня. Да, я, наверное, неправильно выразился... Конечно, смириться – это не то слово...

Он замолчал. Мы смотрели друг на друга и наши взгляды говорили о том, что нас объединяет нечто большее, чем отношения врача и пациента, чем общий интерес к паранормальностям. Впрочем, с последним как раз возникли проблемы... Вероятно, мои мысли передались Александру, и он стал говорить о том же.

– Ольга, я должен тебе сказать, что ты очень много для меня значишь... Я это почувствовал, когда понял, что тебе может угрожать опасность. Ты заинтересовалась Кирилловой, я тебя прекрасно понимаю... И мне она была интересна с медицинской точки зрения и просто по-человечески... Трепанация черепа в лобной части без всяких медицинских показаний – это очень странно, но... Но это как раз тот случай, когда меньше знаешь, спокойней спишь... Один человек ясно дал понять, что ему известно о ясновидящей в нашем отделении и чтобы мы любыми путями закрыли от тебя всю информацию о Кирилловой... Теперь я думаю, можно об этом говорить. Она умерла, и скоро о ней все забудут.

– Саша, а разве ты не знаешь, что на смерти Кирилловой еще не поставлена точка?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Голявин. – Вскрытие показало, что травма была не совместимой с жизнью. Впрочем, я не хочу больше говорить о Кирилловой, я хочу говорить о нас с тобой... Тебя завтра выпишут, но я не могу тебя потерять... ты мне нужна, потому что.... потому что я тебя люблю...

Пока говорил, Александр смотрел на меня, но сделав признание, отвернулся и положил голову лбом на каретку кровати. Казалось, он жалел о сказанном или боялся, что я буду над ним смеяться. Я смотрела на ситуацию как бы со стороны. Труд ответственности за жизни людей не давал мне в полной мере осознать и прочувствовать случившееся. Я знала только одно, что так в любви мне еще никто не объяснялся. Это было как-то не современно, похоже на сцену из какой-то классической мелодрамы, но это все же было на яву... Я не знала, что же мне делать – броситься, ни о чем не думая, в омут с головой, или сдерживать свои чувства и продолжать расшифровывать антикод.

Я положила руку на Сашино плечо и сказала:

– Ты очень красиво сказал о том, что я тебе нужна... ты мне тоже нужен, поверь... Но пойми, есть обстоятельства, которые настоятельно требуют сменить тему нашего разговора...

Александр поднял голову, повернулся и спросил так, будто не было никакого объяснения в любви:

– Что значит, на Кирилловой еще не поставлена точка?

Я узнала того Голявина Александра Геннадиевича, с которым можно было поговорить о паранормальном, не убеждая, что сверхъестественное существует, а получая медицинские комментарии к различным феноменам. Я отметила для себя, что Саша понял меня с полуслова. Я лишь сказала ему, что надо сменить тему, и он догадался, что речь пойдет о продолжении истории об очень странной «дырке во лбу» у Кирилловой.