Клуб патриотов
Шрифт:
Гилфойл подошел к мужчине, встал почти вплотную — настолько близко, что видел только его лицо, чувствовал запах его дыхания, замечал малейшие движения губ и даже разглядел, что карие глаза были с зелеными крапинками, — и спросил, где тот спрятал тело. Спокойствие мужчины тут же улетучилось. Разрыдавшись, он провел их к встроенному шкафу в спальне и указал на большой чемодан, в который запихнул труп задушенной жены.
Слухи о необычном таланте Гилфойла разлетелись быстро. Вскоре его повысили по службе до детектива и поручали ведение наиболее сложных допросов. Его способностями заинтересовались ученые-бихевиористы из университета в Бингхэмптоне.
Лицо — это холст, на котором хозяин рисует все свои мысли и чувства. То скупыми и быстрыми мазками, то неторопливо-протяжными. Присмотритесь повнимательнее, и вы их увидите. Гилфойл умел мгновенно «прочесть» брови, губы, прищур глаз и правильно понять, что человек задумал. Таков был его дар.
И он знал, что Томас Болден говорит правду.
Но тогда пришлось бы признать, что ошибся «Цербер», то есть что система вычислила невиновного человека. На это он пойти не мог. И причиной тому были телефонные звонки от Болдена к Стиллман. Если Болден звонил Бобби Стиллман, следовательно, он должен ее знать.
Гилфойл взял в руки рисунок мушкета. Внутренним взором он все еще видел Болдена. Они снова находились на семидесятом этаже Башни Гамильтона. Взгляд медленно скользил по лицу Болдена, фиксируя малейший изгиб губ, движения глаз. Наконец Гилфойл решил, что хорошо бы еще раз поговорить с Болденом. Его преследовало неприятное чувство, что на этот раз — один-единственный — он ошибся и что Томас Болден его надул. А перспектива выглядеть дураком его совсем не устраивала.
— Гувер, — позвал он.
— Да, мистер Гилфойл?
— Как там дела?
— Медленно, сэр. Массив разговоров очень большой.
— Поторопитесь. Нам надо отправить туда людей до его прихода.
Взяв левой рукой листок, Гилфойл проворно, без помощи правой, сложил его вчетверо и убрал в карман. Много часов он потратил подростком на развитие ловкости рук — мечтал стать фокусником. Наедине с собой у него получались даже довольно трудные фокусы. Но на людях фокусник из него был никакой: он не умел улыбаться, и один этот недостаток сразу перечеркивал все его старания. Люди предпочитали смотреть не на его лицо, а на руки.
17
Все четверо протиснулись мимо Болдена в его кабинет. Один из охранников закрыл дверь и встал к ней спиной.
— Томми, сядь, пожалуйста, — произнес Майкл Т. Шифф — или Микки — исполнительный директор компании.
— Я лучше постою, Микки. В чем дело?
— Я сказал, сядь! Твои рассуждения про лучше-не лучше больше не интересуют компанию.
— Том, пожалуйста, сядь, — сказал Сол Вайс. — Чем скорее мы покончим
— Да, Сол, конечно. — Болден позволил главе компании подвести себя к одному из кресел, которые обычно предлагались посетителями. — Да что все это значит?
— А это значит, мистер, что ваше поведение безобразно, — по-прежнему агрессивно отчеканил Шифф. — И еще значит, что вы запятнали бесчестием репутацию почтенного учреждения и опозорили человека, который дал вам шанс подняться в жизни.
Исполнительный директор компании «Харрингтон Вайс» был худощавый, жилистый и очень гордился своей хорошей спортивной формой. Его красивый равномерный загар был цвета полированного дуба. Шиффа называли «Мистер Внутренние Дела» компании. Этот хладнокровный технократ надзирал за успешными набегами «ХВ» на вторичный рынок и рынок частных акций. Как всегда, на нем был сшитый на заказ дорогущий темно-синий костюм в полоску, из-под рукавов которого виднелась широкая полоса манжета. Он красил волосы в золотисто-каштановый цвет, но, как заметил Болден, сейчас у корней уже показалась седина. Похоже, неделя у Шиффа выдалась загруженная.
— Прекратите. Я не сделал ничего такого, что повредило бы репутации нашей компании. — И Болден повернулся к Солу Вайсу. — О чем он говорит?
В коридоре у кабинета уже собралась небольшая толпа. Секретари, помощники и даже кое-кто из руководителей отделов с мрачными лицами образовали полукруг, в центре которого, высоко подняв голову, стояла Алтея.
— Томас, тут такое дело, — произнес Вайс своим скрипучим баритоном, — сегодня утром Диана Чамберс сообщила нам о вашей вчерашней ссоре.
— Какой ссоре? — не понял Болден.
— В двух словах: она пожаловалась, что ты затащил ее в мужской туалет гостиницы и сильно избил, когда она отказалась заняться с тобой оральным сексом. Извини за прямоту.
Шифф нетерпеливо добавил:
— Для тебя что, обычное дело, если женщина отказала, избить ее так, что на ней не найти живого места? Ты из тех уродов, которым требуется подчинять, чтобы чувствовать себя мужиком?
— Диана Чамберс такое сказала? — ошеломленно переспросил Болден.
Как и он, Диана Чамберс была одним из руководителей среднего звена компании «Харрингтон Вайс». Хорошенькая, чопорная, миниатюрная блондиночка с подтянутой фигуркой, ослепительно-белыми зубами и карими глазами, которые казались немного навыкате, когда она улыбалась, Диана очень гордилась своим дипломом Йельского университета. Их отношения можно было назвать дружескими, хотя настоящими друзьями они не были.
— Это неправда! Все, что вы сказали, каждое слово — ложь! Вчера вечером я разговаривал с Дианой самое большее две минуты. И уж точно не заходил с ней в мужской туалет. И не принуждал ее к интимным отношениям со мной и не избивал ее. Где она сейчас? Ни за что не поверю, что она такое сказала. Пусть повторит это мне в лицо.
— Боюсь, это невозможно, — заметил Сол Вайс. — Она в больнице.
— В больнице?
— Ты повредил ей глаз, — произнес Шифф.
— Ерунда какая-то, — пробормотал Болден, не поднимая взгляда и качая головой.
— Хотелось бы думать, как ты, Том, — сказал Вайс, — но относительно твоего поведения мы располагаем официальными показаниями. Внизу ждут два детектива: пришли арестовать тебя.
Шифф достал из кожаной папки фотографию и протянул ее Болдену.
— Вот. Снимок сделан вчера вечером в отделении кризисного центра по оказанию помощи женщинам, подвергшимся насилию. Может, объяснишь?