Клуб патриотов
Шрифт:
Дженни посмотрела на худощавого, раздетого до пояса доктора.
— Спасибо, надеюсь, теперь мы долго не увидимся, — проговорила она.
— Удачи!
Дженни вышла в коридор, ведущий от сестринской, и завернула за угол. Она видела пришедшего за ней человека только краем глаза, буквально долю секунды, но этого было достаточно. Светловолосый, обветренное лицо, она мгновенно его узнала. Тот самый, кто прошлой ночью украл у нее часы. Томас сказал, что его зовут Ирландец.
Не оглядываясь, она поспешила прочь по коридору.
38
В Александрии, штат Вирджиния,
— Запасная платформа для президента готова? — спросил он замначальника отдела готовой продукции.
— Скоро будем отгружать.
— Сначала проверьте, все ли работает: спецслужба там уже на ушах стоит.
— Все отлично работает. Водонепроницаемость и герметичность в норме.
— Где она? Я обещал Фиску, что в два она будет на Капитолийском холме. — Донохью посмотрел на часы: уже 2:40. В сторону от центра и так-то сплошная пробка, а если пойдет снег, станет еще хуже. Он был на грани срыва.
— Идемте со мной.
Донохью направился к погрузочной площадке. Вилочные погрузчики шумно сновали по этажу: они перевозили поддоны, забитые электронным оборудованием. Люди громко переговаривались друг с другом, стоя на ящиках, сложенных в штабеля высотой почти десять метров. Из динамиков доносилось «Боже, храни США» Ли Гринвуда. Вся продукция гражданского назначения компании «Трайтон аэроспейс» — коротковолновые радиоприемники, передатчики для полицейских машин, переговорные устройства, аудиосистемы для публичных выступлений и запасные части к ним — находилась в ведении склада в Александрии.
Как и многие другие руководители этой компании, Донохью устроился сюда прямо с военной службы. Выпускник военно-морской академии, он восемь лет отлетал на палубном противолодочном самолете «Викинг S-3», старенькой боевой машине, основной задачей которой было выслеживание советских субмарин. А учитывая, что подводных лодок у русских не так уж много, спрос на его специальность был невелик и становился все меньше. Донохью предложили более высокое звание и должность на призывном пункте, если он останется. Долгие часы вахты и низкую зарплату он терпел, потому что любил летать. Но если уж переходить на офисную работу — а в этом случае он оказался бы в Детройте, штат Мичиган, — тогда хотелось бы хоть что-нибудь заработать. Донохью подал в отставку и устроился в «Трайтон аэроспейс», затем женился, и через полгода у него должен родиться первенец. Самое время начать откладывать деньги в банк.
— Вот она, — сказал замначальника склада, которого звали Мерчи Риверс.
Риверс ходил и говорил, как спецназовец, забыв, что прошло уже пять лет с тех пор, как он снял свой зеленый берет. Двое рабочих на специальной тележке подкатили тщательно упакованную платформу.
— Как-то она на вид больше стала.
— Последняя модель. На эту платформу будет смотреть миллиард человек, босс велел, чтобы выбрали самую лучшую. Она на пять сантиметров шире по основанию и весит на пятнадцать килограммов больше.
— Откуда такая разница? — спросил Донохью.
Как бывший пилот, он привык задавать вопросы по поводу каждого дополнительного килограмма на борту своего самолета.
— Пуленепробиваемая броня. Способна выдержать выстрел из противотанкового гранатомета.
— Ладно, все, что служит безопасности, в этом случае лишним не будет.
— Аминь, — ответил Риверс.
Рабочие подняли платформу и, загрузив ее в кузов, закрепили ремнями.
Донохью захлопнул задние дверцы грузовика.
— Только проследите, чтобы на нее переставили президентскую печать.
— Не беспокойся, старина, — сказал Риверс и тряхнул руку Донохью, как невесомую тряпочку. — Эта платформа изготовлена специально для президента Маккой.
39
Ох уж эти мерзкие компьютеры!
Гилфойл сидел во главе стола для совещаний в Тихом кабинете в окружении четырех главных информационных аналитиков компании. На столе перед ними лежали кредитная история Томаса Болдена, его медицинская карта, копия диплома с выпиской, квитанции по оплате кредитных карт, счетов за газ, электричество и телефонных переговоров, банковские отчеты и отчеты о комиссионных вознаграждениях, перечень журналов, на которые он подписывался, документы, связанные с командировками и турпоездками, включая указание на места в транспорте, которые он предпочитает, все по вождению автомобиля, страховки, налоговые декларации и информация об участии в выборах.
Все эти сведения скормили «Церберу», и компьютер выдал прогностическую модель ежедневной деятельности Томаса Болдена. Аккуратно переплетенный отчет на сорока страницах под названием «Личностный психологический портрет» лежал перед Гилфойлом. В нем говорилось, где Болден предпочитает обедать, сколько денег в год тратит на одежду, в каком месяце обычно проходит медосмотр, какую марку машин предпочитает, какие телепрограммы смотрит и — совсем не случайно — за кого будет голосовать. Но ни слова о том, где Томас Болден будет находиться через час!
— Можно предположить с вероятностью 0,4, сэр, что Болден будет обедать в одном из трех ресторанчиков в деловом центре, — произнес один из аналитиков. — Также существует вероятность 0,1, что после работы он отправится за покупками, и 0,97 — что пойдет в подростковый клуб «Гарлемские парни». Я должен предупредить, что стандартное отклонение составляет плюс-минус два. Предлагаю поставить людей у всех трех ресторанов и у клуба «Гарлемские парни».
— Он сейчас в бегах, — заметил Гилфойл, — и ведет себя не как обычно. Да, он отправился за покупками, но это было в десять утра и в магазин, в котором никогда раньше не был. И будьте уверены, сегодня к своим гарлемским парням он не пойдет. Хотя бы по той простой причине, что мы отправим туда десяток человек. И он это знает.
— Сэр, если позволите, — обратился Гувер, светловолосый великан с такой белой кожей, что от нее резало глаза, как и от этих мерзких ламп дневного света. — Психологический портрет, составленный «Цербером», показывает, что Болден энергичен, предугадывает ход событий и устойчив к стрессу…
— Вы бы лучше рассказали, чего я не знаю, — ответил Гилфойл с плохо скрываемым раздражением. — Для меня этот человек — загадка. Он, между прочим, служащий инвестиционного банка, а ведет себя как опытный тайный агент. Кстати, а что по этому поводу говорит «Цербер»?