Клуб Первых Жен
Шрифт:
Одиночество и бессонница атаковали Анни. Может быть, позвонить доктору Розен и попросить выписать рецепт? Нет, нельзя попадать в зависимость от лекарств. Она сама с этим справится.
«Я наделала много ошибок, Аарон. Мне следовало быть к тебе более внимательной. Нельзя было винить тебя за то, что ты не смог принять Сильви. Прости, что я отдалилась от тебя. Прости, что я не была ласкова в постели. Прости, прости. Но, Аарон, зачем в Бостоне ты сделал это? Зачем сказал, что любишь меня? И почему, Господи, почему ты не звонишь?»
Для Анни Аарон был единственным мужчиной, единственным в ее жизни. Если бы
«Как жить без него? – в сотый раз думала Анни. – Выйди на улицу и подыши немного свежим воздухом», – приказала она себе. Жара оглушила ее, еще более расстроив и подавив. Проходя до Восемьдесят четвертой улице мимо большого магазина, она взглянула на отражение в витрине. «Когда-то я знала эту женщину», – подумала Анни и принялась изучать свое отражение в стекле: ярко-зеленая блузка, бежевая юбка, легкие кожаные туфли. Анни с трудом осознала, что была одета в какие-то обноски, как раньше в школе Смит.
Продолжая прогулку, Анни вспомнила колледж, пансион мисс Портер, воскресную школу Скорбящего Сердца. Синтию. Она подумала о Синтии, но это было слишком тяжело для ее истощенного сознания. Внезапно Анни увидела большую церковь на углу Парк-авеню и Восемьдесят четвертой улицы. Церковь святого Игнасия Лойолы. Монахини из воскресной школы в Филадельфии обычно водили воспитанниц на вечернюю службу сюда, в церковь иезуитов. Анни нравилась эта церковь, нравилось слушать молитвы. Она зайдет и поставит свечу за упокой души Синтии, за здравие Сильви, за себя. На часах было без десяти минут четыре.
Анни перешла через дорогу и вошла в просторную, в романском стиле церковь. Она не знала, изменилось ли что-нибудь в религиозных обрядах с шестидесятых годов, поют ли еще псалмы на вечерне. Долгие годы она не посещала церковь, если не считать неизбежные свадебные и похоронные церемонии. Как правило, это была епископальная церковь. Анни не была верующей и не признавала папу римского, но сегодня ее тянуло сюда. Стоя возле прохода у дальней стены, Анни засмотрелась на огромную мозаику позади алтаря. Ее красота вызвала у нее чувство незыблемости, вечности. Анни проскользнула за перегородку. Церковь была почти пуста, лишь несколько старых женщин, видимо ирландок, бормотали молитвы. Анни села на высокую скамью, откинулась на спинку, и ее мысли начали блуждать между воспоминаниями и отрывками из псалмов. «Боже, благослови Синтию, бедняжку. Помоги, Боже, моей дочери Сильви. Аарон!» Его имя превратилось в заклинание. «Боже всемогущий, пусть он любит меня. Боже, услышь мои молитвы».
Анни оказалась права. В церкви иезуитов на вечерне пели псалмы. Началась служба, запах ладана и песнопения как бы сплели покров вокруг Анни. Этот покров успокоил, умиротворил ее. На какое-то мгновение она потеряла чувство времени и пространства. И вдруг ее озарила мысль. Она вспыхнула в ее сознании как ответ на молитвы.
«Я сама позвоню ему! Я ведь была так жестока! Я объясню ему, что чувствую. Может быть,
Анни отыскала телефон-автомат на Мэдисон-Авеню. «Ну конечно же, он ждет, что я позвоню ему. Он не уверен в себе, боится, что все будет по-прежнему. Но он не знает, как я изменилась. Сильви уехала. Теперь все будет по-другому. Ну как я раньше об этом не подумала?»
Анни была спокойна, набирая номер Аарона в отеле «Карлайл». В ее голосе не было дрожи, когда она попросила его к телефону. А вдруг он уехал на выходные поохотиться или был в офисе? Но стоило только Анни услышать его голос, и страх сразу же охватил ее. Он ведь любит ее? Он сам так сказал.
– Аарон, это Анни. Мы должны встретиться.
– Анни, что случилось?
– Нет-нет, ничего, но это очень, очень важно, Аарон. Мне нужно многое тебе сказать. Можно я приеду к тебе?
– Сегодня? Сейчас? Это действительно так важно?
Она постаралась не заметить нежелание и недовольство, звучащие в голосе Аарона.
– Сегодня, сейчас, – твердо повторила она.
Аарон согласился. Анни повесила трубку, и ей пришлось вытереть вспотевшие ладони. Плохо, что она была неряшливо одета. Но встречу нельзя откладывать. Анни прошла несколько кварталов по Мэдисон-авеню. Подойдя к зданию отеля, она почувствовала, как ее дыхание участилось. Она замедлила шаг.
Медленно, как можно спокойнее, Анни прошла через небольшой холл. Никто не остановил ее. Даже в наспех подобранной одежде она не выделялась среди окружающих. Анни поднялась на лифте на нужный этаж и позвонила в дверь номера Аарона. Боже, никто не отвечает. Еще звонок, ожидание ответа. Аарон наконец открыл дверь, и у Анни перехватило дыхание.
– А-а, это уже ты. Так быстро, я не ожидал. Заходи, – сказал Аарон и закрыл за ней дверь.
Анни вошла в гостиную.
– Ты, наверное, звонила из автомата на углу?
Анни оглядела небольшую, но уютную, даже элегантную комнату. «Кто же за это платит? – подумала Анни, – наверное, его фирма».
– Я разговаривал с Сильви, – произнес Аарон, как бы защищаясь.
– Да?
– Да, вчера. Она сказала, что в интернате ей нравится. Мы хорошо поговорили. Должно быть, там действительно приятное место.
Аарон замолчал. Анни подошла к окну и взглянула вниз на Мэдисон-Авеню. Она увидела прогуливающиеся рука об руку парочки, и это показалось ей символичным. Да, люди должны жить парами. Она и Аарон смогут соединиться снова. Благодарю, Господи.
– Странный вид из окна, не как у нас дома.
Тут Анни первый раз за этот вечер потеряла самообладание и залилась краской.
– Я хочу сказать, не как в Грейси-сквер.
Тут она остановилась. Все оказалось труднее, чем она думала.
– Иногда в окно можно смотреть часами, даже днями.
– Ты что, думаешь, я ни разу не посмотрел в это окно, как сюда приехал? – Аарон засмеялся.
Нет, это тупиковый разговор. Анни поняла, что должна что-то предпринять.
Бродя по комнате, Анни внезапно почувствовала себя неловко. Ее юбка была нелепой, и Аарон замечал все это. Наконец она села на диван, и Аарон, подойдя к бару, предложил: