Клуб разбитых сердец
Шрифт:
Проснулась она уже ближе к полудню. При взгляде на закутанный в полотенца телефон ей вдруг захотелось позвонить матери.
Но здравый смысл возобладал. Мать будет либо ругаться с похмелья, либо хныкать, что «девочки» ее совсем забыли.
Примется разглагольствовать о рождественских праздниках в прежние добрые времена, которых на самом деле никогда не было. Глори и припомнить не могла ни одного сочельника, который не кончился бы сварой. А иногда и вовсе не садились за праздничный стол. Ни елки не было, ни подарков, ни доброго старого Санта-Клауса.
И все равно девчонкой
А потом все шли на Юнион-сквер, где стояла огромная, ярко освещенная елка и сверкали витринами роскошные магазины. Порой, когда у матери заводился новый роман, она, расчувствовавшись, притаскивала домой елку.
Однажды, вернувшись под Рождество из школы домой, Глори обнаружила в гостиной еще не украшенную елку и подвязала к веткам несколько свечей, но, когда подожгла их, загорелось все дерево. Квартира наполнилась дымом. После этого всю семью на год лишили права жить в бесплатной квартире. Флора так и не забыла этого случая и на каждое очередное Рождество принималась выговаривать дочери за давний ее проступок. Конечно, заведет эту пластинку и сейчас, если у Глори хватит глупости позвонить ей.
Наверху было тихо. Стало быть, хозяева еще спят, и можно не скрывать своего присутствия – риска, что позовут разделить остатки вчерашнего пиршества, нет.
Тишину, однако, разорвал телефонный звонок. Глори, неторопливо складывавшая постельное белье, так и подскочила.
Наверняка опять этот подонок Бадди, не позднее чем завтра надо обязательно поменять номер. Или вообще отказаться от телефона. Она поставила его только потому, чтоДженис предложила обменяться номерами и неудобно было признаться, что ей лично обмениваться нечем. Тогда она сказала, что меняет номер, потому что все время кто-то названивает и говорит по телефону всякие непристойности, и направилась прямиком на телефонную станцию.
Ну а теперь придется сказать всем этим дамам, что от телефона она отказалась. И наплевать, что они подумают.
Впрочем, какое им до нее дело? Стефани… как бы это сказать – застегнута на все пуговицы. Дженис – женщина симпатичная, но больно уж любит командовать, Ариэль же просто никто, чистый нуль. Шанель… Шанель даже не позвонила узнать, как она справляется с диетой. Впрочем, оно и к лучшему.
Сейчас ее советы ни к чему, Телефон продолжал надрываться. Глори выругалась в сердцах и схватила трубку.
– Ну? Что надо? – рявкнула она.
На том конце провода долго молчали.
– Я что… не вовремя позвонила? – послышался тихий Голос Ариэль.
Ожидая совсем другого звонка, Глори не сразу узнала ее.
– Нет-нет, все нормально, слушаю вас, Ариэль.
– Я просто хотела пожелать веселого Рождества.
– И вам того же. Хорошо провели праздник?
– Спасибо, неплохо. Елку наряжали, вернее, Алекс наряжал. Она вся белая получилась – как в серебре.
Говорит ну прямо как примерный ребенок, подумала Глори.
– Здорово.
– Ну вот, пожалуй, и все. Всего хорошего.
Положив трубку, Глори приготовила обильный завтрак – блинчики, сосиски, яйца: еще один рождественский подарок себе. Сейчас на душе вроде повеселее, чем вчера. Пожалуй, стоит позвонить Шанель и пожелать веселого Рождества. А потом – почему бы и нет? – Дженис и Стефани. Праздник ведь в конце концов, а кого еще поздравлять, кроме новых знакомых?
Глава 25
Лениво поигрывая бокалом вина, Шанель сидела на темно-бордовом диване эпохи Людовика XIV. Диван был не имитация какая-то, настоящий, только что обивку сделали новую, да пух подложили, чтобы сидеть удобнее.
Правда, с такой задницей, как у хозяйки, никакой пух не нужен. Нэнси Дэйтон, впрочем, ныне Нэнси Андерсон, была одной из тех, кто безжалостно преследовал Шанель в школьные годы. А обид она никогда не забывала и не прощала. В данный момент Шанель, скептически улыбаясь, смотрела, как давняя ее врагиня пытается играть роль гостеприимной хозяйки, кружащей по просторному залу, останавливающейся то у одной группы гостей, то у другой. Ужин кончился, и теперь все ждали начала музыкальной части вечера.
– Смотрю, вы хорошо знакомы с хозяйкой, – произнес мужчина, сидевший на другом конце дивана. Шанель вздрогнула, она и не заметила, как у нее появился сосед.
Это был крупный мужчина – не толстый, а именно крупный, сплошные мышцы. На вид ему лет пятьдесят пять. Волосы угольно-черные, густые, а глубокие морщины под глазами оттеняли загар, свидетельствующий о том, что человек этот много времени проводит на воздухе, под палящим солнцем.
Привлекательным его не назовешь – с таким-то длинным носом и большим ртом, – но в светло-карих глазах угадываются ум и проницательность, а от всего большого, мускулистого тела исходит такая жизненная энергия, что о правильных чертах лица уж не думаешь Сексуальный мужчина, подумала Шанель. Как, интересно, он попал сюда? Ведь в конюшне он наверняка чувствует себя увереннее, чем на музыкальном вечере.
Ну а она, уж коль скоро о том пошел разговор, как сюда попала? То есть как попала, ясно – по приглашению. Однако же за все годы, прошедшие после окончания школы, никто из бывших соучениц не звал ее к себе. А уж Нэнси – предводительница всей этой компании снобов – тем более.
Вопрос, следовательно, состоит в том, что изменилось?
Может, Нэнси, которая явно стремится стать ключевой фигурой в избранном дамском обществе Сан-Франциско, просто не хочет рисковать? В последние четыре месяца Шанель так часто видели с Лэйрдом, что у всех наверняка зародилось подозрение, что дело идет к женитьбе. Да, наверное, так. Но с другой стороны, Лэйрд сейчас в отъезде, чего же ее одну-то приглашать? Загадка, право. На самом-то деле только из любопытства и пришла сюда Шанель без кавалера – Хауи ей отыскать не удалось Правда, помимо того, она решила проявить осмотрительность. Можно сколько угодно ненавидеть Нэнси, но пренебрегать ее приглашением нельзя.