Клуб смерти
Шрифт:
Квинлан взял из стопки утреннюю газету и, размахивая ей, как уличный мальчишка, протараторил:
— Приговоры семи главарям мафии, двум конгрессменам, одному сенатору штата, одному районному президенту, одному заместителю мэра, двенадцати государственным арбитрам и тридцати пяти дорожным инспекторам. Это только в текущем году. Довольно скоро, если вам не вынесут обвинения, люди перестанут считать вас важной персоной. И такую штучку вовсе не спасает постоянное смягчение обстоятельств ее пресс-агентом. Поэтому я и пригласил тебя сюда, Чак. Я хочу сделать
Ты взял из стопки газету и посмотрел на коллаж, сопровождающий статью.
— Привлекательная.
— Стареешь, Чак. Для федерального прокурора слишком крутая попка.
— Так мы ее всегда называем, для нее придуман эпитет «Фрэнсис Мак-Алистер — привлекательный Прокурор Соединенных Штатов». Привлекательный — звучит сдержанно. Однако, действительно, красивый прокурор. Впрочем, она не красавица. У нее глаза игрока в покер.
Запищал селектор, и Квинлан, недолюбливающий аллюзии и метафоры, ухватился за трубку:
— М-да… соедините.
Он отвернулся к окну:
— Привет… Я тоже… Не против.
Тебе нечасто приходилось подниматься до этого высокого кабинета, надо бы использовать возможность и произвести разведку местности. Табличка на двери гласит: «Исполнительный редактор». Убранство кабинета ей не противоречит, но выдает неопределенность того, что, собственно, делает исполнительный редактор. Кстати, такое мнение разделяет фактически весь персонал. Стену почему-то украшает вид на остров Рузвельта, и рядом — Квинс с легкой промышленностью. Напротив двери монументальный письменный стол, вращающееся кресло, обтянутое кожей, перед столом два дубовых кресла для посетителей, софа и чайный столик. Мебель подбиралась, исходя из возможностей бюджета отдела снабжения, но не по вкусу Дизайнера и, тем более, хозяина кабинета.
На столе — привычный рабочий завал: газеты, журналы и безделушки. Старый пропуск журналиста Квинлана в Белый Дом, запечатанный в пластик, складная золотая линейка, электронные часы, извергающие сотые доли секунды, табличка с надписью по-испански «El Jefe», фотография Квинлана в обнимку с Сигурни Уивером, героем с обложки «Санди мэгэзин». Но не было ни пишущей машинки, ни компьютера, а единственная ручка являлась частью дорогого письменного прибора, возможно, подарка от тещи или подобного зверя. На этом письменном столе ничего не писали, ничего не редактировали.
Квинлан говорил в трубку:
— Буду… Я тоже… Пока.
Он отвернулся от окна и положил трубку на рычаг аппарата.
— Слушай, а как твои дела, Чак? Господи, сколько времени прошло.
— Я в порядке. Как Одри?
Квинлан нервно вздрогнул:
— А что?
— Прошло столько времени. По-прежнему живете в деревне?
— Пленники рентного контроля.
— Забавно.
— Люди перестали смеяться. Просто говорят «забавно».
Квинлан сгреб со стола газету и принялся с отвращением читать:
— Несмотря на разговоры о варианте в юбке Руди Джулиани
Квинлан опустил газету:
— Дерьмо собачье.
— И еще. У нее нет супруга королевы.
Квинлан посмотрел пустым взглядом, и ты добавил:
— Она незамужем.
Исполнительный редактор отшвырнул газету:
— А ты как? Все еще холостой, Чак?
— Более, чем обычно.
— Из-за СПИДа, да? Не хотел бы я быть сегодня молодым мальчишкой, начинающим ветвиться. Однако женитьба, дети — все это повредило бы моей карьере.
— Ты на расстоянии слышимости биения сердца от вершины, Фил. Ты докладываешь Филдсу, а он — своей совести. Нерегулярно.
— Смешно.
— Что смешно? — спросил Рой Филдс.
У Квинлана заказной костюм и рубашка, итальянские туфли, сверкающие часы: все действует впечатляюще на тебя, по-прежнему облаченного в очередную версию старого поплинового костюма. Ваши пути разошлись далеко с тех пор, когда оба выглядели как мушкетеры. Но если Квинлан хорошо одет, то Филдс просто великолепен, весь так и дымится богатством и влиятельностью.
Квинлан, как щеночек, подскочил и поприветствовал появившегося Филдса:
— Рой, ты знаешь Чака Айвса?
Филдс протянул руку, как архиепископ, ни больше ни меньше.
— Я, конечно, слышал о нем, но не верю, что мне посчастливилось познакомиться.
После этого Филдс убрал руку и повернулся к тебе спиной.
— Я заглянул на минутку, сказать, что очень удивился сначала, когда Фил предложил вас на роль автора серии о Фрэнсис Мак-Алистер.
Имя в его устах прозвучало так, будто отдавало чем-то дурным.
— Вы для нас проделали выдающуюся работу во Вьетнаме, и хотя эта война — уже древняя история, анализы читательского опроса показывают, что ваша колонка одна из самых популярных. Вы мало освещаете политику, но мне и не хотелось бы политизировать это задание. Конечно, оно навеяно предположением, что Фрэнсис Мак-Алистер из президентской породы, но я знать не хочу ее мнения по вопросу, есть ли у нее шансы в нашей стране, и все такое прочее. Нужно что-то очень личное о ней, кто она — эта женщина… (в паузе слышалось «с яйцами»), настолько смелая, что берется за таких людей: от гномов с Уолл-стрит до королей Квинса и принцесс с Бат-бич.
Филдс выдержал паузу, чтобы дать возможность тебе и Квинлану по достоинству оценить его стиль.
— Я также хочу получить материал о женщине,женщине вне общественного окружения. Фил говорит, что вы — самый подходящий человек для данной работы.
Ты открываешь было рот, желая сказать «не знаю».
— Хорошо, — говорит Филдс, направляясь к двери, — детали оставляю вам. Мне нравится, когда мой полководец и его храбрецы сами планируют стратегию действий.