Клуб «Везувий»

Марк Гэтисс

Мои мысли мчались с бешеной скоростью. Кто стоит за этим нападением? Имеет ли это что-то общее с тайной, которую я пытаюсь открыть? Или быть может, это кровожадный майор Страннопут Мопсер, который все еще мстит за свою милую Авриль.

Булыжники под колесами и копытами кончились – казалось, я ехал по какой-то грязной тропе или дороге. Она была узкой, как пешеходная дорожка, и ветки на ходу хлестали по стенкам кэба.

Развернувшись, я выпустил назад последние три патрона и чуть не упал со своего места, когда увидел, как передо мной из стигийской тьмы возникает нечто.

То был ангел.

Думаю, мое лицо

являло собой достаточно забавное зрелище, но я достаточно быстро пришел в себя. Это, конечно, ангел, но каменный и посвященный, насколько я успел понять, памяти какого-то бедного ублюдка. Быстрое появление дюжины каменных крестов и огромного уродливого мавзолея подтвердило мою догадку: я попал на большое муниципальное кладбище.

Дорога уходила вправо, и я свернул туда, одновременно пытаясь вытащить из второго ботинка спрятанную там обойму. Надо сказать, это дьявольски тяжело – одновременно перезаряжать пистолет и предотвращать столкновение кэба с памятниками, которые торчали из мокрой земли, как зубы дракона. Едва мне это удалось, как я в очередной раз был огорошен, на сей раз появлением врага прямо передо мной.

Каким-то образом ему удалось выехать мне наперерез. Возможно, он хорошо знал этот некрополь. Казалось, на меня несется какой-то адский зверь; шарф возницы развевался, как стяг в бурю.

Я дернул вожжи, мне даже удалось увести кэб влево, но было слишком поздно. Экипажи столкнулись, как два галеона, и я услышал, как угрожающе они затрещали, едва мы попытались разминуться на узкой тропе.

Но потом вдруг оказалось, что я проехал мимо и продолжаю двигаться дальше.

Когда я сделал еще два выстрела, черная ночь взорвалась ярким искусственным светом. Казалось, мой преследователь качнулся на сиденье, когда его кэб сдал назад, но он моментально развернулся и тоже выстрелил, отбив пулей нос у симпатичного каменного херувимчика.

Теперь у меня было некое преимущество, потому что кэб моего врага удалялся в противоположном от меня направлении. Раздалось яростное ржанье лошади, которую он начал хлестать по бокам.

– Вперед, вперед!

Он то ли разворачивался, то ли пытался это сделать. Между тем мой собственный экипаж, не сбавляя скорости, несся по кладбищенским ухабам. Мимо пролетали мавзолеи – эдакие особняки мертвецов.

Что делать? Если верить инструкции – или Академии шпионажа леди Сесилии Среднезимм на Олд-Кент-роуд, где обучался ваш покорный слуга, – мне следовало покинуть кэб и затаиться в густых зарослях утесника, росшего у надгробных плит. Если мой потенциальный убийца вернется сюда, я смогу выстрелить в него его из своего убежища в сонме ангелов.

Эти мысли мелькали в моем сознании, когда туман неожиданно развеялся, и я увидел чудовищные очертания огромного здания футах в пятидесяти от меня. Какая-то унылая часовня – ее башни мрачно мерцали, а большие черные двери были надежно закрыты от всех входящих. Я же ехал прямо на них.

Натянув поводья так, что горячая кожа обожгла мне ладони, я попытался увести кэб от часовни. Лошадь громко фыркнула и дернулась вправо. Я пошатнулся от удара, когда борт кэба ударился о старые деревянные двери. Раздался оглушающий треск, я почувствовал, как кэб развалился на части, и увидел, что мне в лицо летит земля.

Я ударился грудью о твердую, как железо, грязь и почувствовал, как

у меня из легких вышибло весь воздух. Я лежал на животе, оцепеневший и обессиленный, и смотрел, как мой преследователь подъезжает к часовне. Теперь, когда он слез с облучка, его фигура, облаченная в длинное пальто, шарф и коричневый котелок, казалась гораздо меньше. В руке, затянутой в перчатку, он держал пистолет.

Я попытался было перекатиться на спину, но воздух только начал ужасающе медленно возвращаться в мои легкие. Передо мной, однако вне досягаемости, лежал мой пистолет – его длинный ствол торчал из сорняков. Я выкинул вперед руку и попытался подползти ближе. Человек продолжал неуклонно двигаться ко мне, подняв пистолет и убирая другой рукой шарф с лица. Неужели это сама фурия, Мопсер? На плече его была дыра размером с шестипенсовик, но крови я не увидел. Я подстрелил его или просто испортил пальто?

Я попытался сесть и отползти в укрытие, не обращая внимания на разрывающиеся легкие.

– Черт побери, – выдохнул я. – Кто вы такой, проклятый маньяк?

Человек остановился и, казалось, стал меня изучать.

И тут по кладбищу эхом разнесся крик, напоминающий зловещий вопль баньши:

– Эй! Что тут происходит? Что вы тут делаете?

Слева от меня возникли два человека; они держали над головой желтые фонари. Их появление оказало потрясающее воздействие на моего преследователя. Он быстро спрятал пистолет в складки пальто, побежал обратно к кэбу и запрыгнул на облучок. Потом хлестнул лошадь и с грохотом понесся прочь.

Люди с лампами подбежали ко мне, и я был им рад, как настоящим ангелам.

– Господь милосердный, сэр, с вами все в порядке? – спросил один.

Его бородатый и неопрятный на вид компаньон был менее снисходителен.

– Какого дьявола здесь творится? – спросил он.

Проигнорировав его вопрос, я поднялся на ноги и потянулся за пистолетом. Прицелился в удалявшийся кэб, но уже через мгновение он был слишком далеко. Я развернулся на каблуках и отобрал лампу у бородатого.

– Эй! Вы что делаете?

– Его номер, – прошипел я. – Номер кэба. Вы его видите?

Но в тусклом желтом свете я не смог ничего разглядеть, и вскоре кэб исчез во мгле.

Я несколько секунд стоял на месте, водя фонарем по дуге и рассматривая нанесенный урон. Мой кэб практически развалился надвое. Лошадь стояла неподалеку и безмятежно щипала траву у подножия одной из тех надломленных колонн, которые повествуют о жизни, оборвавшейся в расцвете лет. К счастью, жизнь эта была не моей.

– Слышь! – закричал мой бородатый спаситель. – Ты ж стрелял, гром тебя разрази. О чем ты думал, черт побери. Это ж место упокоения.

Кладбищенские сторожа отвели меня в маленький домик, где тот из них, кто был добрее – его звали Льюки, – угостил меня рюмкой рома, а его товарищ по имени Боб – яростными взглядами. Я убедил этих добропорядочных бюргеров, что возмещу им все убытки. Утром нужно будет отправить Домработникам записку, чтобы они позаботились о том, чтобы замолчать это дело, и, что не менее важно, позаботились о теле преданной Далилы, которая, скорее всего, по-прежнему лежит на какой-нибудь ужасной пригородной дороге с пулей между лопаток. Я уже поднял себя, грязного, потрепанного и изможденного, на ноги и пошел к выходу из домика, когда мое внимание привлекла записка, приколотая к стене.