Клуб «Везувий»

Марк Гэтисс

Я выпрямился:

– Продолжай.

– Ну, он пришел сюда не так давно, задавал вопросы. Хотя он был клиентом. Он поставил мне выпивку, но более близкое общениеего не интересовало. Он просто дал мне денег, чтобы я смотрел по сторонам. Сказал, что он набрел на какую-то аферу.

Я нахмурился:

– Аферу?

Чарли кивнул:

– Сокровища. Похоже, какой-то полицейский тут все вынюхивал, но потом он исчез. И Дурэ спрашивал, не хочу ли я понаблюдать… – Мальчик вдруг замолчал.

– Что такое? – вскричал я.

– Не знаю. Вы

ничего не чувствуете?

Чарли закашлялся. Его руки взлетел к горлу, и он снова начал кашлять, уже резче. Потом пришел мой черед. Воздух неожиданно словно стал слишком душным, как в перегретой бане.

Я повернулся и увидел струю странного лилового дыма, который плыл к нам. Меня неожиданно начало тошнить, у меня стали слезиться глаза, и я тоже начал кашлять.

Я попытался добраться до Чарли, но неожиданно обнаружил, что конечности перевешивают меня вниз, как будто принадлежат какой-то статуе. Не в состоянии двигаться, я сполз на пол. Сквозь пелену катящихся слез я мог разглядеть только широкую спину Чарли. Он тоже рухнул на пол, цепляясь за воздух, словно тот напал на него. Предприняв титаническое усилие, я поднялся на одно колено и затуманенным взором осмотрел комнату. Что за чертовщина? Венерина мухоловка – а мы мухи! Хватаясь за подушки, я поднялся на ноги и попытался пойти к двери.

Каждый шаг, казалось, отнимает у меня вечность. Как будто у меня на ногах свинцовые водолазные ботинки. Постоянно кашляя, я поднес руки к лицу и отвесил себе пощечину, надеясь таким образом прочистить одурманенные мозги. Казалось, что мое сознание кружится, падает и вообще куда-то скользит, точно я выпил кварту абсента.

Покрутившись на месте, я понял, что не могу найти дверь. Как будто меня переправили в другую комнату, таким странным и незнакомым казался мне будуар Венеры. Туалетный столик на длинных ножках вдруг вытянулся передо мной. Боже мой! Мебель, казалось, начала двигаться. Ящики комода клацали, как челюсти кого-то очень голодного, и хватали меня за ноги, пока я корчился на полу.

Масляная лампа выросла до гигантских размеров. И именно тогда, хотя глаза у меня чуть не вывалились из черепной коробки, я увидел, что именно лампа и была источником моего ужаса. Потому что из-под ее абажура, как привидение или джинн, выплывал какой-то ядовитый газ лилового цвета, тяжело оседал на досках пола и заставлял меня корчиться в конвульсиях.

Я потянулся к лампе, но чем ближе она была, тем ужаснее становился эффект. Мои пальцы, казалось, гнутся и вытягиваются, как когти чудовищной птицы, я хватал воздух перед собой, лампа расплывалась и множилась у меня перед глазами. Я поискал Чарли, но в густом дыму не увидел ничего.

Предприняв последнюю попытку мыслить трезво, я схватился за железную ножку лампы и дернул ее. Может, хотел погасить эту проклятую штуковину или закинуть в дальний угол, не знаю. Чувства мне отказали, меня накрыло одеялом лиловой мглы, и я падал, падал и падал в бездну.

XIV. Бледный человек

Где-то вдали часы пробили четыре. Я зашевелился и обнаружил, что лежу ничком на холодном камне. Немного подвинувшись, я с трудом разлепил

глаза, посмотрел вокруг расплывающимся взглядом, закашлялся и открыл рот, в который как будто накидали нафталина. Попытался сесть, но тут же рухнул обратно на холодный пол; череп раскалывался, как будто его стянули железным ободом.

Где, черт побери, я нахожусь?

Я снова поднял голову и пошире открыл глаза в безнадежной попытке прийти в себя. Я лежал в какой-то тесной камере без окон. Вокруг меня валялась склизкая солома, надо мной витал едкий запах аммиака.

Несмотря на то что голова разваливалась на части, я как-то умудрился встать на ноги, потом привалился к мокрым кирпичам. Изучив себя, я увидел, что на мне все еще вечернее платье, манишка разорвана, а манжеты сюртука заляпаны грязью.

Я не мог ничего вспомнить. Не важно, где я. Ктоя?

Я постучал себя кулаком по лбу и потер глаза. Что-то про бокс. Сороконожка в боксе. Нет. Не то. Может, книжка? Книга в боксе. «Даниэль Лакричник»! Это что, меня так зовут? Нет. Боксер Джек? Джек Бокс? Джекпот? Нет, это точно кто-то другой. Меня зовут Бокс.Ага! Люцифер Бокс. Да. Да.Я приложил ладони к холодной стене и пожелал себе сохранять спокойствие. Люцифер Бокс. Даунинг-стрит. Лондон.Я продолжал трясти головой. Надо сосредоточиться. Где я? В Италии. Конечно, в Италии. Неаполь! Но почему? Почему?Я открыл глаза и попытался сфокусироваться на двери камеры. Она выглядела удручающе прочно.

Опустившись на колени, я посмотрел в ржавую замочную скважину. Можно было предположить, что за дверью – темный коридор.

Я снова прислонился к стене, но тут же наклонился вперед, потому что понял: что-то упирается мне в спину. У меня были смутные воспоминания о чем-то похожем, связанные с желтой виллой в Ислингтоне, но это было не совсем то же самое. Я полез под испорченную рубашку и нащупал теплый надежный револьвер, который по-прежнему висел в ложбинке над ягодицами, которую природа, вероятно, создала для таких экстренных случаев.

Я достал оружие и крутанул барабан.

– Это тебе не поможет, – прошептал голос из темноты. Я вздрогнул и посмотрел по сторонам, размахивая револьвером.

Ничего.

– Кто здесь? – спросил я.

Рядом раздался шипящий смех. Я медленно двинулся к дальней стене и с трудом отыскал маленькое зарешеченное окошко, очевидно ведшее в соседнюю камеру. Я прижался к нему лицом и сумел разглядеть в темноте скрюченную фигуру. Человек повернулся ко мне, но я мало что смог разглядеть за бородой и волосами.

– О… – выдавил я. – Здравствуйте.

– Добрый вечер. Или сейчас утро? Я теперь уже и не знаю.

– Меня зовут Бокс.

– А меня – граф Монте-Кристо! Хи-хи!

Я слегка отодвинулся от окна – мне не понравился безумный смех этого человека. Он уставился на меня дикими глазами и, шаркая, направился в другой конец камеры.

– Как я уже сказал, это твое оружие тебе не поможет. Они не чувствуют боли. Они ничего не чувствуют.

– Кто?