Клуб знаменитых персонажей. Рассказы о прототипах любимых литературных героев
Шрифт:
У молодого и общительного барона было много друзей в Санкт-Петербурге и в Риге. Один из знакомцев, прибалтийский дворянин фон Дунтен, пригласил Мюнхгаузена в свое поместье Дунте на охоту. Поручик настрелял много дичи, но… и сам был сражен – влюбился в красавицу-дочь хозяина Якобину фон Дунтен. В том же 1744 году Иероним и Якобина обвенчались в местной церкви.
Получив чин ротмистра, Мюнхгаузен попросил отпуск на год и уехал с женой в Германию. Ему надо было уладить с братьями наследственные дела. Дело это оказалось непростым и хлопотным. Барон продлил отпуск еще на год, но и он истек, а с новым прошением ротмистр к военному начальству не обратился. В это время один из братьев был убит на войне. Двое оставшихся наследников просто бросили
А в это время в Брауншвейгском кирасирском полку проходила ежегодная проверка. Где ротмистр Мюнхгаузен? Нет ротмистра Мюнхгаузена. И уважительных причин его отсутствия тоже нет. А посему в 1754 году барон Мюнхгаузен, он же Минихгаузин, он же Менехгоузен (так коверкали его фамилию штабные писари), был отчислен из состава полка и российской армии.
Дом Мюнхгаузенов в Боденвердере. Архитектор Хундертоссен. 1603 г.
Выйти в отставку было бы выгоднее и почетнее, но прошения Мюнхгаузена задним числом остались без ответа. Правда, это не мешало барону до конца своих дней рекомендоваться: ротмистр русской императорской армии.
И барон зажил барином. Поначалу привел в порядок запущенный сад, построил павильон в модном стиле «грот». Но довольно скоро и хозяйственный пыл Мюнхгаузена угас, да и деньги у него кончились. На скромные доходы от поместья жить по-барски (читай: по-русски) не получалось.
И наконец, барону сделалось скучно. Ведь смолоду Мюнхгаузен всегда был в центре большой компании: среди сверстников-пажей или товарищей-офицеров. А теперь оказался один в своем прелестном, но захолустном Боденвердере, вдалеке от прежних друзей и родственников… Иероним и Якобина фон Мюнхгаузены любили друг друга, но детей им Бог не дал.
Видение Святого Губерта. Худ. Я. Брейгель (Де Велюр). Легенду об этом покровителе охотников Мюнхгаузен превратил в рассказ про оленя с вишневым деревом на голове
Пожалуй, только на охоте барон расцветал – он был страстным и искусным охотником. А на привале соседи-помещики обращались в слух: звучали удивительные истории Мюнхгаузена. Он и желал бы рассказать правду, и ему было что поведать о пережитом… Но лица слушателей сразу становились скучными – что им до того, что почти четырнадцать лет Мюнхгаузен служил в России при двух царицах да младенце-императоре, был свидетелем стремительных взлетов и сокрушительных падений, заговоров и переворотов, сам едва избежал кары… Нет, не о том хотели услышать его приятели: «А верно ли, что русские и под снегом могут жить?» – «Верно, – подхватывал Мюнхгаузен. – Однажды я привязал лошадь к колышку и лег спать прямо на снегу. Утром проснулся уже на земле, а моя лошадь – висит на кресте колокольни. Оказывается, вся деревня была погребена под снегом, а поутру он растаял!..»
И пошло, и поехало. Тут кстати припомнился и шомпол-стрела (только в рассказе барона он пронзал стаю куропаток), и множество других невероятных
Барон Мюнхгаузен рассказывает о своих приключениях. Гравюра. Германия. 1861 г.
И все же рассказы Мюнхгаузена были наособицу. В них появился герой, и этот герой был сотворен рассказчиком из самого себя. У героя было то же имя, тот же титул, та же биография, что и у автора – знатного дворянина с необычной судьбой. Все это придавало выдумкам Мюнхгаузена некоторую достоверность, и рассказчик словно играл со слушателем в «веришь-не веришь». Ну и, само собой, это были веселые рассказы, над которыми смеялись от всего сердца.
К тому же барон оказался артистичным рассказчиком, умел, что называется, овладеть вниманием публики. Причем не только своих приятелей на охотничьем привале, не только гостей в своем поместье, он не стеснялся и большой аудитории. Современник из Геттингена вспоминал о выступлении Мюнхгаузена в ресторации гостиницы «Король Пруссии»: «Обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша… Он жестикулировал все выразительнее, крутил руками на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его все более оживлялось и краснело, и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии».
Очень правдивый человек! Да к тому же – гордый человек, человек чести. Но со временем к нему прилепилось обидное, несправедливое прозвище «lugenbaron» – барон-лжец. Дальше – больше: и «король лжецов», и «врун вранья всех вралей»… Репутация Мюнхгаузена особенно пострадала, когда его рассказы появились в журнале, а затем и в книжках. Вымышленный Мюнхгаузен полностью заслонил настоящего, из плоти и крови, и наносил своему творцу удар за ударом.
Иероним фон Мюнхгаузен был оскорблен. Он не понимал, как можно было так извратить смысл его фантазий? Он забавлял своих слушателей и сам при этом забавлялся. Да, его герой дурачит слушателя, но – совершенно бескорыстно! И всеми своими подвигами утверждает: нет безвыходных положений, не надо только отчаиваться, или, как говорят русские, будем живы – не помрем!..
Между тем именно популярность сыграла с бароном злую шутку. Фантазии Мюнхгаузена прекрасно понимали те, для кого он их сочинял: родные и близкие, друзья и соседи, знакомые литераторы и ученые – все люди, как говорится, его круга. Но байки Мюнхгаузена очень скоро попали в среду бюргеров, ремесленников и крестьян, а они их восприняли немного иначе. Нет, тоже смеялись, конечно. Может, даже громче дворян. Но, отсмеявшись, качали головами: ну и врун, а еще барон! Лгать грешно, так учили и матушка с батюшкой, и Господь на небесах, и пастор в кирхе. А кто врет, и кто сочиняет – поди разберись. Это пусть бароны рассуждают, им делать больше нечего, а нашему брату от господ – одни обиды и притеснения…
Ко всем бедам в 1790 году умерла жена Мюнхгаузена – Якобина, с которой он прожил в любви и согласии 46 лет. Барон почувствовал себя совсем одиноким. Он вдовел четыре года, и вдруг… Как часто это слово мелькает и в его рассказах! Но там герой всегда принимает единственно верное решение. А в жизни…
В поместье Мюнхгаузена гостил его приятель, отставной майор фон Брун с дочерью. Мюнхгаузену очень, ну просто очень понравилась юная Бернардина фон Брун. А родителям больше понравилось имение Мюнхгаузена. Это даже к лучшему, что хозяин в почтенном возрасте: долго ли ему осталось людей смешить?