Клубничный блеф. Каван
Шрифт:
— Интересно, ему не надоело? Час уже в таком состоянии, — усмехается Ал, делая глоток кофе.
— Что он делает? И зачем? — шепчу я.
— Не знаю. Ты же обещала, что между вами всё закончится, — упрекает он меня.
— Так и было. Каван сказал, что больше не будет преследовать меня. На самом деле он посадил меня в такси и попрощался со мной. Не понимаю, — качаю головой, наблюдая за метаниями Кавана. Он яростно всплёскивает руками и останавливается.
Поднимает голову на наши окна, и мы с Алом быстро отступаем.
— Думаешь, он заметил нас? — шепчу я.
— Ответ дня от меня: понятия не имею. Он странный.
— Тогда мой ответ такой же. Я, правда, даже не догадываюсь.
На самом деле Каван поступил вчера странно. Мы с ним разговаривали на улице, а потом он резко меня отослал прочь. Это ведь странно? — спрашивая, недоумённо смотрю на друга.
— Да, это странно.
— Больше ничего не расскажешь?
— А что мне ещё рассказать? Всё, что я знаю об этом придурке, это то, что он псих. Он неадекватный и уж точно старый для тебя, — кривится Ал.
— Каван всего лишь на десять лет старше меня! Что за глупость? — возмущаюсь я.
— Всего лишь? Когда тебе будет сорок, ему уже будет пятьдесят.
Он будет дряхлым стариком.
— Боже мой, вот ты идиот. — Хватаю диванную подушку и бросаю в него. Ал смеётся и отскакивает в сторону.
— А если серьёзно, Тэлс, что происходит? Ты ведь не собираешься с ним встречаться, да? Он выглядит как преступник.
— Прекрати. Каван не преступник. Да, он носит с собой пистолет и нож, но Каван вполне нормальный, — фыркаю я.
— Охренеть, Тэлс. У него пистолет и нож! О чём ты, вообще, думаешь? Во что ты влипла? — повышает голос Ал.
— Я не виновата и не просила его преследовать меня. Ему понравилось то, как я танцую. И я танцевала…
— Это из-за него ты едва не стала калекой? Час от часу не легче!
— Каван не знал о том, что пуанты могут так натирать. Я подолгу танцевала каждый день, а он был не в курсе таких нюансов. Потом я упала, и он увидел мои раны. Каван был добр ко мне, дал выходные, а я уволилась, потому что испугалась последствий. Все девочки рассказывали, какой он жестокий. Они описывали его, как чудовище.
Но Каван другой, понимаешь? Он ранимый, нежный и заботливый, — защищаюсь я.
Ал ударяет себя по лбу и издаёт стон.
— Докатились. Если твоя мать узнает, что ты связалась с преступником, она убьёт тебя. Одно дело сбежать из дома и из-под её надзора, другое встречаться по ночам с киллером. Не дай бог, Тэлс, она приедет сюда и найдёт нас. Она сделает из нас обоих лепёшки.
— Она не найдёт нас. Мы постоянно переезжаем. И если бы мама хотела меня найти, то уже нашла бы. Тем более у меня то же имя, что и раньше. Ты ведь знаешь мою маму. Она ни за что на свете не испортит свою репутацию, а если в нашем городе узнают, что я сбежала, то это для неё конец. Я поступила плохо по отношению к ней, а она сделает вид, что ничего страшного не случилось. Я даже не удивлюсь, если мама рассказывает всем, что меня позвали в Лондон танцевать в одной из ведущих трупп балета. Она обижена и для себя уже похоронила меня рядом с братом, — мрачно произношу.
— Ладно. Но что делать с ним? — Ал показывает взглядом на окно. Я смотрю в него и нервно кусаю губу. Каван продолжает ходить туда-сюда напротив моего дома.
— Тэлс, ты же должна осознавать, что этот мужчина не для тебя?
Он разобьёт твоё сердце. Посмотри на него. Ну что его могло так сильно заинтересовать в тебе?
— А что, во
— Я не об этом. Ты красотка. У тебя потрясающая фигура, лицо, сердце. Ты добрая, отзывчивая и милая. Ты прекрасно танцуешь. Но, чёрт возьми, разве ты не знаешь, что делают плохие мальчики с хорошими девочками? — Друг подходит ко мне, и мы снова вместе смотрим на Кавана.
— Надеюсь, он не знает о том, что у тебя никогда не было парней.
Я активнее начинаю жевать нижнюю губу.
— Тэлс, — стонет Ал, всё понимая по моей мимике.
— Я думала, что факт того, что я девственница отпугнёт его. Ты ведь сам говорил, что парни не любят быть первыми. Они выбирают только опытных.
— Господи, теперь понятно, почему этот псих оббивает наш порог. Он пресыщен красотками и опытными девицами и захотел что-нибудь другое. И ты выложила ему всё о том, что ты девственница. Дура ты, Таллия. Он ведь трахнет тебя и бросит. Это всё, что ему нужно. Он ублюдок.
— Ты делаешь то же самое. Выходит, и ты ублюдок, — злобно цежу я.
— Все мужчины — ублюдки. Мы ищем лёгкий доступ к телу, вот и всё. Я же говорил тебе, чтобы ты не велась на таких мужчин. И что теперь? Он ведь не отстанет от тебя, пока ты не дашь ему то, что он хочет. Это твоя чёртова девственность. Зачем ты ему рассказала, Тэлс? А если изнасилует? Он может. И я даже не узнаю об этом.
Посмотри на него, на его уродливом лице написано, какое он чудовище. Он же весь изрубцован. Отвратительно. Не знаю, кто, вообще, соглашается спать с ним. Урод внутри и снаружи. Он безобразен.
— Закрой рот! — выкрикиваю я. — Не смей оскорблять его внешность! На себя посмотри, Ал! Посмотри, в кого ты превратился!
Как ты можешь так говорить о человеке, даже не зная ничего о нём?
Это ты уродлив. Ты.
Толкаю друга в плечо и направляюсь к себе.
— Тэлс…
— Не хочу с тобой больше разговаривать. Насколько нужно быть жестоким, чтобы говорить подобное о другом человеке? Каван что, не живой? У него нет сердца? Он никогда не страдал? Почему ты считаешь, что у тебя есть право так высказываться о нём, когда сам ничего из себя не представляешь? Да Каван в сотню раз лучше тебя, ясно? Он ни разу никого не оскорбил без причины. Не обсуждает внешность и не смотрит на людей свысока. Он умеет ценить то, что находится внутри у людей, а не снаружи. Что ты, вообще, о нём знаешь? Ничего. Ты отвратителен и безобразен, Ал. Именно ты, а не он. Ещё раз оскорбишь его, я тебя ударю. Клянусь, не выводи меня из себя!
— Тэлс…
— Нет! — выставляю палец вперёд. — Нет! Ты привык жить в мире, в котором всё легко и просто! Но мир сложный, понимаешь?
Есть и хорошее, и плохое. И зачастую люди встречают плохое, разочаровываются в жизни, любви и заботе. Они знают только боль и ложь, потери и страдания. Знаешь почему? Потому что всем плевать друг на друга! Никто не остановится и не спросит человека, когда ему плохо, нужна ли помощь. Нет, проще клеить ярлыки: убийца, алкоголик, проститутка, сухарь. Но кто-нибудь, вообще, спросил этих людей, почему они плачут, задыхаются, и что у них болит? Нет. Это безразличие убивает людей! Безразличие к страданиям! Безразличие и высокомерие! Я не собираюсь слушать тебя, Ал, потому что я достаточно уже видела, чтобы самой решать: кто для меня плохой, а кто хороший; кто подходит мне, а кто нет.