Клубок Сварога. Олег Черниговский
Шрифт:
Поскольку Кунигунда не спешила выполнять приказание, Всеволод Ярославич наградил её сильным шлепком пониже спины.
Шевелись, краса моя!
– Великий князь был весь во власти какого-то нездорового возбуждения.
– Уж тебе-то нечего стыдиться своей наготы!
Кунигунда принялась робко возражать, пытаясь разжалобить Всеволода Ярославича, но, наоборот, только рассердила его. С бранью великий князь сорвал с головы Кунигунды корону и повой, а затем стал задирать платье, награждая девушку пощёчинами, если она сопротивлялась. Снять платье с Кунигунды Всеволоду Ярославичу
– Ты же любишь глаза таращить на статных молодцев. Было дело, сама подол задирала пред моим сыном Ростиславом. Чего краснеешь, паскудница? Иль скажешь, не было этого? Покрути задом и пред Олегом Святославичем, сей витязь Ростислава за пояс заткнёт! Ну, чего отворачиваешься?
Утомившись, Всеволод Ярославич опустился в кресло и принялся пить какое-то снадобье из небольшой чаши, стоявшей на столе рядом с книгами.
Олег сидел на стуле с каменным лицом. Полуобнажённая Кунигунда с царапинами от пальцев великого князя на спине и бёдрах стояла рядом, закрыв красное от стыда лицо руками.
Коснувшись пальцами едва заметного шрама на колене молодой женщины, Олег спросил как ни в чем не бывало:
– Откуда это у тебя?
– С лошади упала, - тихо ответила Кунигунда, отняв руки от лица.
– Так ты любишь кататься верхом?
– Люблю.
– Небось каждый день выезжаешь верхом за город, а?
– Олег посмотрел Кунигунде в глаза снизу вверх.
– При живом муже я часто верхом каталась, а ныне мне великий князь запрещает даже думать об этом.
– Отчего же так, дядюшка?
– обратился Олег к великому князю.
– Дай ей волю, она мигом удерёт, - проворчал Всеволод Ярославич.
– И я останусь без жены-красавицы. Пусть во дворце сидит, неча зад о седло сбивать.
Олег пожал плечами.
– Я думал, у вас обоюдное согласие сочетаться браком…
– Не хочу я этого замужества!
– Кунигунда упала на колени перед Олегом, вмиг забыв про свою наготу.
– Избавь меня от этого страшного старика!
– Чего-о?!
– Всеволод Ярославич грозно поднялся с кресла.
– Вот я тебя, паскудница!…
Великий князь со злым лицом устремился к коленопреклонённой Кунигунде, но Олег заслонил собой молодую женщину.
– Не дело это, дядюшка, - осуждающе промолвил он.
– Ты ведь христианин, а не бохмит [133] какой, чтобы при живой жене вдругорядь жениться. Что скажет на это твой тесть хан Терютроба?
Всеволод Ярославич небрежно махнул рукой, вновь усаживаясь в кресло.
– Помер Терютроба в прошлом году.
В душе Олега невольно шевельнулось чувство мстительного удовлетворения. Ему сразу вспомнилась битва на реке Хорол с ордами днепровских ханов, которых возглавлял Терютроба. Могучего союзника лишился Всеволод Ярославич.
[133]
«Ты
«Что ж, дядюшка, пора потолковать и о наших с тобой уговорах», - подумал Олег.
– Коль исходить из твоих условий, изложенных в письме пятью годами ранее, то в следующем году я должен вступить во владение Черниговом, великий княже, - сказал Олег. При этом он поднял молодую женщину с колен и легонько подтолкнул к двери. Кунигунда несмело сделала два шага и оглянулась на великого князя.
– Ступай, - кивнул тот.
Едва Кунигунда скрылась за дверью, как облик Всеволода Ярославича враз переменился. Из глаз у него опять потекли слезы, на лице появилось страдальческое выражение. Он то предлагал Олегу отступное в виде золота, то просил заколоть его ножом прямо здесь, но не лишать Чернигова.
– Ведь я есть великий князь, а чем я ныне владею?
– жаловался Всеволод Ярославич.
– Окромя Киева и Переяславля мне подвластны лишь Смоленск, Туров, Ростов и Новгород. Полоцк как стоял особняком, так и стоит. На западе Ростиславичи самовластцами себя возомнили. На востоке от Волги до Десны ныне ты хозяин со своими братьями. Коль отдам я Чернигов, то от моего величия и вовсе ничего не останется. Повремени, Олег. Дай срок, я и сам тебе Чернигов уступлю.
– Уступишь ли, дядюшка?
– с сомнением проговорил Олег.
– У тебя и впредь отговорки найдутся.
– Уступлю, уступлю!
– с жаром подтвердил Всеволод Ярославич.
– Кабы я таил злой умысел, то разве отдал бы под твою руку Курск, Новгород-Северский, Козельск и все Окские земли до самой Волги. Подумай сам.
– Братья поведали мне, что Ода ныне в Киеве обретается, - сказал Олег после паузы.
– Могу я повидать её?
– Конечно, можешь, - кивнул Всеволод Ярославич.
– Ода живёт в Малом дворце, что напротив Десятинной церкви.
– Как она? Здорова ли? Я ведь десять лет её не видел.
– Здоровёхонька! Что с ней сделается? У неё забот немного в отличие от меня.
– Ладишь ли ты с нею, дядюшка?
– Живём душа в душу, - Всеволод Ярославич погладил бороду.
– С Одой легко ладить, не то что с супругой моей. Бывают, конечно, и у неё капризы, не без этого. Но я всегда Оде уступаю, ибо она женщина мудрая. Пожелала перенести прах Бориса Вячеславича из Путивля в Вышгород, я не стал противиться. Знаю, что это был любимый град Бориса и вышгородцы его любили, когда он сидел там князем.
Услышав о Борисе, Олег невольно вздрогнул, впившись глазами в лицо великого князя. Как посмели тронуть эту священную для него могилу!
– Все перевезли в сохранности: и гроб с телом, и саркофаг, и надгробную плиту, - торопливо добавил Всеволод Ярославич, заметив недовольство в лице Олега.
– Каменщики вышгородские все установили в прежнем виде. Ода сама за этим следила.
– В каком храме Вышгорода погребён Борис?
– спросил Олег.
– Знамо дело в каком, в самом лучшем - церкви Святых Бориса и Глеба, - Всеволод Ярославич осенил себя крестным знамением…