Клянусь, что исполню...

Норман Хилари

Он спустился по широкой мраморной лестнице, прошел мимо потрясающего Пюи де Шаванна, которого отец Майкла собственноручно повесил на стену незадолго до смерти. Луиза поставила под картиной большую вазу с белыми лилиями. Джим оглядел просторный вестибюль, и ему показалось, что дом выглядит так, будто в нем готовятся к свадьбе, а не к приему по случаю дня рождения мужчины. Впрочем, Луиза как-то говорила ему, что она рассматривает любые торжества как сферу деятельности женщин. «Только женщины понимают, – сказала она тогда, –

как показать людям, что им рады, заставить гостей чувствовать себя легко и непринужденно. Женщины и, наверное, гомосексуалисты».

Джим прошел в библиотеку, сел в темном углу рядом с телефоном и почувствовал, что это как раз то, что было нужно его бедной больной голове. Он снял трубку и начал набирать номер.

В это мгновение дверь открылась, и вошел Майкл.

– Джимми, я как раз тебя ищу. – Он бросил на Джима извиняющийся взгляд. – Это срочно? – Он показал глазами на телефон. – Или можно отложить?

– Ничего срочного, – ответил Джим.

– Ты звонишь в офис?

Джим отрицательно покачал головой:

– Оливии.

– Пожалуй, поздновато. Ты не находишь?

– Да нет. Мы часто звоним друг другу в это время. – Джим вопросительно взглянул на Майкла. – Что-нибудь нужно?

– Мне необходимо узнать твое мнение относительно шампанского. Мы с Луизой только что выпили за мое здоровье, и у меня возникли сомнения в качестве вина.

– Вряд ли я сегодня гожусь на роль дегустатора, – сказал Джим. – Из-за этого проклятого насморка я не чувствую никакого вкуса.

– Ты единственный, кто способен мне помочь, – твердо заявил Майкл, – представь, Питер заперся в спальне с мисс Рогоз. Кроме того, шампанское – лучшее средство от простуды.

Джим встал:

– Да уж, вреда от него, по крайней мере, не будет. Майкл открыл дверь.

– Ты уверен, что можешь отложить разговор? А то я начинаю испытывать угрызения совести.

Джим улыбнулся:

– Я позвоню Оливии завтра. Так будет даже лучше. Идем попробуем шампанское.

– Я не верю, – сказала Кэри полчаса спустя. – Ни на грош.

– Я думаю, вам придется поверить, – ответила Энни. – Она показала на пакет, лежавший перед ней на столе. – Там все есть. Все доказательства.

Внезапно она ощутила безмерную усталость. Она изложила Кэри адаптированную версию длинной и страшной истории и видела, как лицо Кэри все больше вытягивается и бледнеет.

– Я вас расстроила? – тихо спросила она Кэри.

– Это слишком мягко сказано, – резким тоном ответила Кэри. – За кого вы меня принимаете? Конечно, меня трудно назвать мягким человеком, но даже я поджимаю хвост, когда речь идет об убийстве. – Она встряхнула головой. – Господи, никак не могу поверить. Майкл! Непоколебимый, как скалы в Испании, один из столпов общества. Майкл Ариас – убийца?

– Вы, без сомнения, должны понимать, – с расстановкой произнесла Энни, – что, вне зависимости

от того, захотите вы или не захотите использовать эти сведения против Питера, вам гораздо лучше узнать обо всем этом заранее. – Она немного помолчала. – Кэри, тем или иным путем это обязательно выплывет на свет. И представьте себе, как будет относиться общество к людям, связавшим жизнь с семейством Ариасов.

– Но все знают, что теперь я не имею к ним никакого отношения, – задумчиво, словно оценивая ситуацию, проговорила Кэри.

– Формально вы жена Питера Ариаса.

– И что? – спросила Кэри, еще не до конца разобравшаяся в ситуации.

– Было бы разумнее окончательно порвать с этой семьей, пока не сложилось определенное общественное мнение.

– Мне кажется, вы немного преувеличиваете опасность, – поморщилась Кэри. – В конце концов, кто подумает, что я хоть что-нибудь знала? Мы даже не можем утверждать, что знал Питер.

Энни понимала: теперь она должна стрелять без промаха, пока Кэри не оправилась от шока и просто-напросто не выставила ее за дверь.

– Давайте представим себе, – вкрадчиво проговорила она, – что Питеру придется доказывать свою невиновность официально. – Выдержав эффектную паузу, она продолжала: – Вы, надеюсь, хорошо представляете себе, как относятся люди к женам подсудимых.

Кэри молчала.

– Разумеется, мы с Оливией можем вам помочь, – продолжала Энни. – То есть мы можем подтвердить, если возникнет необходимость, что вы ничего не знали ни о Ротенбергах, ни об аварии вертолета.

Голубые глаза Кэри стали холодными как лед.

– Теперь я понимаю, почему вы обратились ко мне. Если я сейчас не помогу Оливии, вы растрезвоните по всему свету, что я все знала, не так ли?

– Я этого не говорила, – возразила Энни с достоинством и спокойствием, которого она отнюдь не ощущала.

– Как это хорошо у вас получается, – с усмешкой проговорила Кэри. – Я имею в виду шантаж. Где вы так навострились?

Энни покраснела.

– Так что вы хотите, чтобы я сделала? – неприязненно проговорила Кэри.

– Надо ехать со мной в Ньюпорт и помочь мне добраться до Джимми. Я знаю, что он там, но нам не дают с ним поговорить.

– И вы думаете, что мне удастся убедить их вас впустить?

– Да.

– Когда?

– Сейчас.

– Сейчас? – Кэри явно удивилась. – Но сейчас уже половина восьмого.

– Мы будем там около половины десятого, в крайнем случае в десять.

– Об этом не может быть и речи, – возмутилась Кэри, – у меня назначены две встречи на этот вечер, и я не собираюсь их отменять.

Энни взглянула на Кэри и, увидев знакомый холодок в ее глазах, поняла, что дело еще не выиграно.

– Кто-то должен предупредить Джимми, – спокойно проговорила она. – Я понимаю, что вам нет дела до Оливии, но неужели вы хотите оставить в опасности Джимми?