Клянусь своим сердцем
Шрифт:
Я направился к коридору, к счастью, обнаруживая мать Лауру с озабоченным выражением лица. Ее удивленный взгляд встретился с моим, и на его месте тут же появилась мягкая улыбка.
— О, Люцифер. Что привело тебя сюда сегодня? — спросила она, наполняя свой бокал.
— Она… — я сглотнул, делая глубокий вдох. — Она в своей комнате?
Она прекрасно знала, о ком я говорил, потому что я, сам того не подозревая, спрашивал о ней каждый раз, когда находился здесь. Она кивнула, нахмурившись, с опечаленными глазами.
—
Жалость и печаль к моему маленькому ангелочку сочились из ее голоса.
Но это потому, что ей предназначено быть со мной. Я забрал бы ее.
Я буду защищать ее ценой своей жизни.
Кивнув в знак согласия, я повернул направо, к детской, обнаруживая, что деревянная дверь закрыта. Между мной и моей дочерью стоял только кусок дерева.
У меня перехватило горло, когда я почувствовал, что вот-вот расплакался бы. Как я рассказал бы ей о ее матери? Как я объяснил бы ей, что она потеряла мать из-за своего отца?
О, Тейя. Как бы я хотел, чтобы ты была здесь, рядом…на моей стороне.
Проглатывая комок в горле, я нажал на ручку, открывая дверь к моему единственному шансу обрести смысл жизни.
Комната выглядела так, как она выглядела в тот день, когда я отремонтировал это место. Два ряда детских кроватей с игрушками, разбросанными по всему деревянному полу. Чистое голубое небо, нарисованное на стенах воздушными змеями, приветствовало меня. Огромное окно от пола до потолка выходило на берег моря. Когда я хотел превратить это место в детский дом, я всегда хотел, чтобы у детей был свой маленький рай на земле.
Я мог бы просто позволить им остаться в прогнившем доме, как это было раньше… но в глубине души я никогда не хотел этого для детей. Инстинкт, которым я всегда прикрывал свою слабость. Но теперь я должен был принять это ради своей дочери, ради моей Тейи.
Тихий скулеж привлек мое внимание, когда я подошел к самой последней кровати у окна. Он доносился из-под кровати.
Опускаясь на колени, я увидел маленькую девочку, держащую свою куклу тисками, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее волосы цвета воронова крыла похожи на мои, а слегка бледно-оливковая кожа досталась ей в наследство от матери.
— Елена, — прошептал я.
Она повернулась ко мне лицом, и на меня тут же накатили волны эмоций и воспоминаний.
Она так похожа на меня, но ее глаза…они такие же, как у Тейи. Как я раньше этого не замечал?
Невинные. Красивые. Божественные.
Я увидел яркий образ Тейи в ее глазах, напоминающий мне о том дне, когда мы впервые встретились.
Она шмыгнула носом, вытирая его тыльной стороной ладони, прижимая к себе куклу.
— Эй… Почему бы тебе не выйти? — спросил
Она яростно потрясла головой.
— Я никому не нужна. Я всегда буду одна.… У меня никогда не будет новых мамы и папы.
Новые слезы потекли по ее щекам. С каждой падающей каплей я чувствовал, что разбивался изнутри все больше и больше.
— Не говори так. Ты самая лучшая девочка…
— Не л-лги, — заикалась она между рыданиями. — Я никому не нужна. Одна. Всегда одна… — ее голос затих, когда она опустила голову на руки. — У меня никого нет, — пробормотала она, прижимаясь к своей кукле, и ее тело сотрясалось от рыданий.
У нее есть ты, — мягкий, успокаивающий голос Тейи эхом отдавался у меня в ушах.
— У тебя есть я, — мой голос сломался, но я сделал все возможное, чтобы оставаться сильным.
Елена подняла взгляд с надеждой и обещанием, плавающими в ее глазах…совсем как ее мать.
Тот пятилетний мальчик, который прятался под кроватью, все еще там. Он все еще просит о помощи.
Я закрыл глаза, наслаждаясь воспоминаниями о ней, о том, как она показала мне значение надежды.
— Все, что нужно этому мальчику, — это рука помощи. Кто-то, кто наклонился бы к нему и вытащил из темноты, чтобы представить его свету.
Тяжело вздохнув, я протянул руку вперед, наблюдая, как она открылась мне.
— Тьма может быть стерта только светом, боль может быть стерта только любовью. До тех пор, пока мы не примем мучительное прошлое и не попытаемся двигаться дальше, боль внутри нас никогда не отпустит нас. Никогда не позволит нам обрести надежду.
— Я буду твоей семьей. Я буду с тобой всегда. Я буду твоими мамой и папой, Елена. Ты пойдешь со мной?
Шмыгая носом, она облизнула влажные губы, наклоняясь все ближе и ближе, зажигая проблеск надежды в моей груди.
— Надежда на что?
— Что в конце концов все всегда будет лучше.
Ее пальцы, теперь находящиеся в нескольких дюймах от моей руки, на мгновение замерли, прежде чем она подняла на меня взгляд. Ее глаза опухли и покраснели, призывая меня забрать всю ее печаль, всю ее боль.
— У меня будет семья.
Сомнение и страх все еще звучали в ее дрожащем голосе.
— У тебя будет все, мой маленький ангел. У тебя будет семья. У тебя будет все счастье в мире.
Я чувствовал солоноватый привкус слез на своих губах, когда изливал свое сердце такой невинной душе.
— Обещаешь? — спросила она.
Я кивнул.
— Клянусь сердцем.
Ее рука была в моей, когда она, наконец, выбралась из-под кровати и обняла меня, цепляясь за меня изо всех сил, она уронила свою куклу.