Клятва амазонки
Шрифт:
— Не обманул швед, — с удовлетворением сказала Милана.
Женщины подождали, пока совсем стемнеет и пошли. На спуске, на горной речушке стояла водяная мельница. Данута стукнула в рассохшуюся дверь — она открылась, и на порог вышел старый мельник. Мужчина, наверное, любил хмельной мед — нос у него был красный.
— Вам кого, девицы? — удивился он.
— К тебе просьба, — сказала Данута, — кусок доски есть? Записку надо передать.
— Совсем с ума сошли, ломятся ночью в две-ри! — ворчал старик. Но
— Исгерда Эриксона знаешь?
— Того, который раньше на Византию ходил?
— Его.
— Знаю, конечно. Кто ж его не знает.
— Так вот, — Данута посмотрела прямо в ли-цо мельнику, — ты ему лошадей этих передай. Он тебе заплатит за труды. Да смотри, не продай их, все равно хозяин найдет.
— Мне чужого не надо, — с достоинством от-ветил мужчина, — будут лошади у него. А сказать что?
— Ничего не говори, — беглянка сунула ему в руки доску с рунами, — вот, передай письмо.
И молодая женщина исчезла в темноте. Боль-ше никого старик не видел. Кряхтя и что-то пригова-ривая про себя, он завел Нильхи и Фенна к себе на мельницу и поплотнее прикрыл дверь.
Шведский торговец нервно прохаживался по палубе.
— Может, передумали? — думал он, — хоть и опасное это дело, но мужчина уже привык к мысли, что станет хозяином того камня.
Женщины все не появлялись. В домах уже на-чали тушить очаги и ложиться спать. Люди в этих краях не засиживаются допоздна. Надо беречь дрова, да и что сидеть. Вставать надо рано, работы много, хватает на целый день. К вечеру все устают, не до си-дения у костра.
Но вот в темноте возникли две фигурки. Бес-шумно, как кошки, женщины скользнули на корабль. В руках у них хозяин судна заметил ребятишек.
— Э, мы так не договаривались!
— Вот тебе два камня, только довези нас. В Киеве еще заплатим, у Дануты отец боярин, за нее денег не пожалеет.
— Ну ладно, — ответил шкипер, рассматривая камни.
— Но помни, камень этот не простой, — Ми-лана указала на тот, что был крупнее, — если кому-то обманом достанется, — тому не жить.
— Ладно врать тебе.
Милана засмеялась так холодно, что все со-мнения у торговца вмиг испарились.
— Данута, расскажи, какая участь постигла того грека.
— Да, его давно уже рыбы растаскали, — под-твердила Данута.
— Нечего меня пугать, — недовольно ответил мужчина, — будете вы в своем Киеве, никто вас об-манывать не собирается.
Рано утром, как только в тумане стали появ-ляться очертания берегов, торговое судно шведов уже отвязалось от причала, и мерно взмахивающие весла вывели его на середину фьорда.
Тромсель, небольшой торговый
Исгерд стукнул в большим железным кольцом по дубовой двери, и за ней послышались тяжелые шаги. Хозяин сразу узнал братьев и повел показывать свои изделия. Мужчина раскладывал на широком сто-ле цветные кожи причудливой формы, поглаживал их, тряс, старался показать все достоинства своего товара. Начался торг.
— Ты почем седла продаешь? — кричал хозя-ин кожи, — вспомни, а еще цену хочешь уменьшить. На моем материале столько зарабатываешь!
— Да не на твоей коже я заработаю, а на труде своих мастериц, — отвечал Торкель.
— Без нашей мастерской твоя дорогая кожа не особенно кому и нужна в Олесунфьорде, — под-держивал его Исгерд.
Кожевенник уступил, хотя не намного. Но братья, забрав кожу, были довольны. На седла заказ-чики уже есть. Неделя — и денежки в кармане.
— У меня есть предложение, — сказал Исгерд, выходя из дома кожевенника, — давай купим подарки нашим рабыням.
— Я тоже об этом подумал, — поддержал его брат, — а то в последнее время замечаю, что Мила что-то дуется. Уже неделю спит одна. От них, конеч-но, много пользы для нас, надо хоть чем-то порадо-вать.
Мужчины зашли на рынок, где можно было увидеть много разных вещичек, столь любимых жен-щинами. Наконец они набрели на торговца, у которо-го были всяческие гребни, заколки, зеркальца, словом, всякая женская ерунда.
— И ты говоришь, что этот гребень стоит та-ких денег? — с возмущением говорил торговцу Ис-герд, — да я сам был в Константинополе и видел, ка-кие там цены.
— Ну, так иди туда и купи, — невозмутимо отвечал торговец.
— Я понимаю — в пять раз дороже, но в два-дцать! — обозлился в свою очередь Торкель, который тоже приглядел для Миланы красивую серебряную фибулу в форме сердца.
Владелец заморского товара был неумолим, и пришлось викингам заплатить ту сумму, которую он назначил с самого начала. Потом, пройдясь по рынку, Исгерд присмотрел красные сапожки для своей Дану-ты, а Торкель, в свою очередь — красивую шерстя-ную ткань, привезенную из Нормандии.
— Как ты думаешь, — спросил Торкель у своего брата, — почему Милана вдруг так ко мне ох-ладела?
— Ну, причин может быть несколько, — рас-судительно отозвался Исгерд, — может, обидел чем…