Клятва Белоснежки
Шрифт:
Стас тоже прекрасно помнил ту картину. Мать обожала искусство. Стены чем только не были увешаны. Вполне приличными работами. И недешевыми. Но были среди них несколько, как сказал Семен, странные. В том числе те самые ромбы. Но Жанна на их фоне? Нет, брат что-то путает.
— Слушай, клянусь тебе, я познакомился с Жанной, когда устроился в агентство. Она никогда не бывала в нашем доме.
— Но это она. Жанна!
— Семён, хватит. Попроси медсестер померить тебе температуру что ли. Прости, но у меня тут очень срочное дело. Дома поговорим.
Стас оборвал связь, не дав брату ответить. Провел рукой по лицу.
— Я подумаю об этом позже, — прошептал Стас и побежал дальше.
Сейчас следовало думать не о мифической Жанне с фотографий, а о настоящей. И о том, что ей сказать. Наверное, просто «здравствуй, я пришел тебя поддержать». А там, как пойдет. В зависимости от ее реакции.
Стас перешагнул порог ритуального зала, ища глазами Жанну и…
— Да чтоб вас всех! — сорвалось невольно с губ.
Хорошо еще, что не слишком громко. Услышали только те, кто стоял возле дверей. Но и они покосились крайне неодобрительно.
Впрочем, Стасу не было дела ни до кого на свете.
Он смотрел лишь на портрет, стоящий возле гроба. Смотрел в лицо суровой женщины из прошлого. А в голове ухал молот. Не может же быть в больнице два ритуальных зала? Но тогда почему здесь портрет Инессы Рудольфовны Морозовой — завуча из его школы? Завуча и матери девочки, которую Стас старался не вспоминать много лет.
— Не может быть… — прошептал он.
Попытался вспомнить лицо той девочки, но не смог. Память рисовала лишь огромные очки и косички. А еще руку, выводящую цифры и буквы на бумаге. И всё! Стас не помнил черты ее лица. Совершенно! Только облик в целом.
А потом он увидел ЕЁ. Белую, как полотно. Они встретились взглядами и…
— Жанна, — пробормотал Стас.
А в голове кто-то сказал громко:
«Снежанна»!
Всё правильно! Ту девочку звали Снежанна! В школе ее называли Снежкой. И дразнили Белоснежкой. Ох… А ведь именно так называется рекламное агентство!
Стас стоял, как вкопанный, и ничего не понимал. Мозаика в голове никак не желала складываться. А Жанна… Она уже направлялась к нему. В голубых глазах с яркой черной окантовкой горело пламя.
— На выход! — велела она.
Стас послушно кивнул и поплелся следом. Только цветы с траурной лентой сунул кому-то в руки, чтоб положили к гробу.
Они остановились в коридоре у окна, за которым открывался вид на заснеженный больничный двор. Жанна спрятала руки в карманы и хмурилась. Стас застыл, не зная, что сказать. Он всё ещё не верил. Не верил!
— Что с тобой? Потерял дар речи? — Жанна, наконец, посмотрела на него. И усмехнулась. — Неудивительно. Я тоже была в шоке, когда увидела тебя перед банкетом, а Ася сказала, что вы пара. Не верилось, что ты свалился на мою голову спустя двенадцать лет.
— Но я не… не… — Стас утратил способность облачать мысли в слова.
— Не узнал меня? — Жанна высоко подняла брови. — Еще бы! Звездным мальчикам нет дела до простых смертных. Особенно до девочек-заучек. Господи, Стас! Я десять лет училась с тобой в одном классе! Месяцами сидела напротив тебя, объясняя материал. Но ты… Хотя чему я удивляюсь? Ты никогда меня не видел. Я была пустым местом. Ты не потрудился запомнить мое лицо, даже после того как… — Жанна запнулась, едва не всхлипнув, но продолжила так же горячо: — После того, как освежевал мою жизнь.
Она помолчала несколько секунд, горько усмехнулась и проговорила:
— Я совершила ошибку, сблизившись с тобой. Сама не понимаю, как это допустила. Всё так запуталось. Викентьев, Ася. Ты прав, между нами непостижимым образом возникло притяжение. Но это неважно. Я никогда не переступлю через то, что ты сделал в прошлом. Не приму это. Не смогу. Поэтому просто уходи. Всё кончено.
Жанна пошла прочь. Но Стас ее окликнул:
— Снежанна!
Она остановилась. Постояла, покачиваясь. И пошла дальше, так и не обернувшись…
* * *
Стас не знал, сколько прошло времени. Час, два, три?
Он сидел в машине, не шевелясь, и смотрел перед собой. Похоронная процессия уехала. А с ней и Жанна. То есть, Снежанна. А он… он не мог заставить себя сдвинуться с места.
Впрочем, эта неподвижность была иллюзией. Да, Стас не мог шелохнуться. Но чудилось, что он несется вперед, как скорый поезд, у которого отказали тормоза. А за окнами вагонов мелькают обрывки воспоминаний. Вот девочка с косичками и в больших очках роняет цветочный горшок, услышав, что ее выбрали на роль репетитора. Вот она сидит перед Стасом в его комнате, а потом срывается и кричит: «Ты меня тоже бесишь!». А вот подходит Марина и говорит, что Стас должен пойти на выпускной с самой непопулярной девчонкой в школе.
А ведь Жанна права. Он никогда ее не видел. Не смотрел по-настоящему на ту девчонку с косичками. А вот Марина сделала это легко. Разглядела за странным внешним видом всё то, что Стас ценил в Жанне теперь. Ценил и что греха таить — любил. Ох, Семён-то не ошибся. Жанна была на Марининых фотках. Разумеется, была! В их доме! Ведь именно там проходили фотосессии. Включая ту, скандальную.
Мелькнуло еще одно воспоминание. И задержалось.
Стас увидел отца. Услышал всё, что прозвучало на утро после выпускного.
— Это последняя капля! Едешь учиться. Деньги дам. Постарайся получить высшее образование и перебеситься. Но на мое место можешь не рассчитывать. Никогда! Ты доказал никчемность. Ты идиот! Не знаю, в кого такой уродился. Мать, хоть и была моделью, с головой всегда дружит. А ты! Ты! Вон с глаз моих! Не желаю больше тебя знать!
Александровский-старший взбесился, узнав о скандале с фотографиями. Разозлился на сына так, как никогда в жизни. Стасу та история тоже аукнулась по полной программе. Хотя, конечно, меньше, чем Жанне. Да, отец больше не заговорил с ним ни разу, считая разочарованием полным и абсолютным. Но выставил хотя бы с деньгами и на жилье в большом городе не поскупился.