Клятва наемника

Мун Элизабет Зухер

— Да нет же, герцог Пелан. Мы не отпускаем их от себя плохо тренированными. Но в случае с Паксенаррион… — начал маршал Феллис.

— Она не получила у вас достаточной подготовки. Вы вообще знаете, насколько она еще молода? И сколько лет жизни вы отобрали у нее?

— Герцог… — сердито прервал его Феллис. Но тот лишь разгневался еще больше:

— Помолчите! И дайте мне сказать! Вы просили меня о помощи, так вот послушайте же! Я не испытывал к вам любви, господа последователи Геда, в течение целых четырнадцати лет, хотя и чту Геда. Защитник невинных и беспомощных,

вы говорите… но где были вы и где был он сам, когда моя жена встретила смерть в одиночестве и никто не пришел ей на выручку? Но это все, конечно, не имеет отношения к Пакс. Если я смогу помочь этой девушке, я сделаю все. Она заслуживает большего, чем кто бы то ни был из нас. Вот так… Вы говорите, она была взята в плен. А сейчас, хоть и жива, попала в беду. — Так что же с ней случилось?

— Лорд герцог, душа кандидата в паладины вполне может попасть в сети дьявола; вот почему мы обычно держим их в некоторой изоляции. Мы предполагаем, что, находясь в плену, Пакс, конечно, пыталась защититься. Но влияние Ачрии было велико, и она стала уязвимой. Так думают Амберион и Феллис, которые вытащили девушку из-под земли и пытались привести ее в чувство. Так думает и Адхиел, который хорошо знает, насколько сильны могут быть чары киакномов.

— Понятно… И теперь вы подозреваете, что она агент Ачрии?

Ариания посмотрела прямо в глаза герцогу:

— Нет. Еще нет. Видите ли, все, что мы заметили пока, — это вспыльчивость, нехарактерная для Пакс. Ведь раньше мы ее знали доброжелательной, спокойной, волевой и терпеливой. Все эти качества редко можно встретить в других воинах. Даже лучшие из них зачастую бывают вспыльчивыми по натуре.

Неожиданно герцог усмехнулся:

— Да… Я и сам такой.

— Я заметила. Но Пакс не была такой, когда мы познакомились с ней. Вы же знаете ее намного дольше… Мы надеялись, что вы расскажете нам, какой она была раньше.

— Вы хотите, чтобы я определил, действительно ли она превратилась в дьявола?

— Нет. Она, конечно, не стала дьяволом. Это я и сама чувствую. Я хочу лишь, чтобы вы поговорили с ней… присмотрелись к ней повнимательней… и сказали нам, не изменилась ли Пакс в худшую сторону. Не стала ли она более неистовой, менее способной управлять собой… ведь именно это и есть знаки осквернения.

— А если это так и есть? Что вы в таком случае намерены делать?

Маршал-генерал задумалась и надолго умолкла. Затем сказала с сомнением в голосе:

— Я еще точно не знаю. Она является членом нашего содружества и, кроме того, — кандидатом в паладины… К тому же подчиняется непосредственно мне. Так вот, если наши опасения подтвердятся, она не сможет стать паладином.

— Вы в этом уверены?

— Да. К сожалению, дело обстоит именно так. То, что простительно кому-то другому, пятном позора ложится на паладина. Если душа девушки действительно принадлежит Ачрии, мой долг повелевает убить ее.

— Нет! — негодующе закричал герцог, вскочив на ноги.

— Пожалуйста, сядьте и успокойтесь. Ведь это не так…я не говорю, что это именно так… По крайней мере пока. Но если она будет меняться… Если дьявол

все больше будет проявляться в ее душе… тогда, господин герцог, мы не сможем допустить того, чтобы среди нас находился агент дьявола. Мы не можем. Каким-то образом, прежде чем это произойдет, мы обязаны предотвратить такое несчастье.

— Но что вы можете сделать сейчас? Вы можете излечить ее, как излечиваете раны?

— К сожалению, нет. Ее раны, сколько мы ни пробовали, не поддаются нашему лечению. Как я уже говорила, эльф считает, что на ней испробовано колдовство киакномов. Что же касается образа ее мыслей… я верю, тут мы сможем разрушить влияние дьявола… но, как и при любом хирургическом вмешательстве, тут могут остаться рубцы.

— Вы говорите о колдовстве?

— Если вы рассматриваете его в том же свете, что и власть богов. Я — нет. Господин герцог, Всевышний дал нам…как маршалам, так и паладинам… определенную власть. С помощью этой власти я попытаюсь войти в помыслы Пакс и очистить их от скверны.

Герцог повернулся на стуле, не скрывая своего неудовольствия:

— Мне не нравится все это. Мне это совершенно не нравится, маршал-генерал. Конечно, это плохо, что Пакс попала в плен и у нее такие серьезные раны, как вы описываете. И то, что разная нечисть пыталась засорить ее память, но допускать кого-то в ее сознание, вносить и дальше путаницу в ее мысли…

— Поверьте, мне и самой не нравится эта идея. Но что еще можно сделать? Если мы все-таки правы и дьявол действительно пустил корни в ее душе, а мы будем сидеть сложа руки, то она вскоре станет такой, что даже вы вынуждены будете согласиться уничтожить ее. Может ли быть что-нибудь… даже смерть… хуже, чем такое бесчестье?

— Да, но… мне не нравятся средства, которые вы предлагаете. Она… она была, скажем так, моим солдатом. Подчинялась моим приказам и находилась под моей защитой. Поэтому Пакс имеет право ожидать большего от меня…

— Даже сейчас? — спросил Феллис.

— Даже и сейчас. Поймите, маршал, я не забываю моих солдат, когда они уходят от меня. Эта девушка хорошо служила мне; и я не покину ее в болезни.

— Одна из причин, почему я написала вам, как раз и состоит в том, что Пакс очень часто говорила о своем уважении к вам. Мы и не ищем обвинителя. А лишь друга, который хорошо знал ее в прошлом.

— Ко неужели вы думаете, что я вынесу Пакс приговор, хорошо зная ее в прошлом?..

— Я полностью доверяю вам. У вас всегда была репутация честного человека… и сама Пакс считает вас таковым.

— Я не буду склонять ее к вашему мнению…

— А мы вас и не просим об этом. Идите поговорите с ней, посмотрите на нее сами. Если вы вернетесь и скажете, что мои догадки глупы, я буду очень рада. Но я не думаю, что так будет… Сделайте для нее все, что сможете.

Герцог пригладил рукой волосы, пытаясь скрыть волнение.

— Скажу вам, маршал-генерал, вы поставили меня в трудное положение. Что ж, хорошо. Я встречусь с ней. Ноя думаю, что из всего этого получится следующее: в моем отряде появится новый капитан, а у вас станет на одного паладина меньше.