Клятва ненависти
Шрифт:
— Ты работаешь на моего отца, Селена. Но ты мой единственный друг и компаньон, — прошептала я. — Пожалуйста, хотя бы на сегодня… ты можешь быть просто моим другом, вместо того, чтобы следовать приказу моего отца? Ты не его марионетка, так что на этот раз просто встань на мою сторону?
— В том-то и дело, Джулианна. Я всегда на твоей стороне. Ты просто этого не видишь, потому что предпочитаешь верить, что все против тебя.
Моя грудь сжалась, когда она подошла к кровати и открыла коробку, обнажив заказанную мной
Я взглянула в зеркало, когда Селена встала позади меня. Не говоря ни слова, она аккуратно закрепила фату сзади моего пучка. Мои длинные черные волосы были идеально уложены в локоны, спадающие по обе стороны лица, и элегантный пучок. На голове красовалась затейливая диадема из слоновой кости, которая передавалась по наследству в семье Спенсеров уже более века. Как только черная фата была уложена на место, Селена натянула ее спереди на лицо.
Это был идеальный контраст с моим свадебным платьем.
Мое белое платье было тяжелым бальным платьем от Ralph Lauren, сшитым на заказ. Тюль и кружевная ткань были покрыты более чем 200 000 белых кристаллов Сваровски. Платье было таким тяжелым, что я задавалась вопросом, как я буду идти по проходу в нем, отягощающем мое тело.
Только лучшее для свадьбы Романо и Спенсера, сказал мой будущий тесть.
Это было великолепно, модно и дорого – ничего общего с моими личными предпочтениями. Если бы у меня был выбор, я бы выбрала что-то более простое и элегантное — определенно менее тяжелое и блестящее.
Но все дело было в людях, папарацци и нашем имидже. Эта свадьба должна была быть необычной, особенной и не похожей на то, что кто-либо когда-либо видел.
Епископ Романо был одним из самых богатых людей в Соединенных Штатах, за исключением того, что только самые близкие ему люди действительно знали, чем занимается его бизнес.
Он общался с самыми богатыми политиками и бизнесменами. Его система поддержки простиралась далеко и широко, от полиции до врачей и адвокатов. То, что они делали за кулисами и под столами — ну, это было именно так, как они изображали в кино. Мой отец и люди, которых он окружал, были такими же коррумпированными, какими и были.
Уильям Спенсер, отец Киллиана, двенадцать лет назад занимал пост президента США два срока подряд. Он был единственной публичной фигурой, о которой все говорили — и хорошие, и уродливые, — но это означало, что его личная жизнь больше не была такой уж личной.
Ожидалось, что Киллиан будет баллотироваться в президенты — в один прекрасный день, достаточно скоро. Это был единственный возможный исход для сына Уильяма Спенсера. Я знала, что он работает над этим. Он помещал себя во внутренние круги политиков и там, где это имело значение, с тех пор, как ему исполнилось двадцать лет.
Этот
А я? Ну, я была побочным ущербом.
Селена встала передо мной, блокируя мое отражение и выводя меня из моих мыслей.
— Ну вот, — пробормотала она сдавленным голосом. У нее были слезы на глазах. — Ты прекрасно выглядишь, Джулс.
Боль в груди вернулась с полной силой. Вкус страдания был горьким на моем языке, и стыд — его яд — полз под моей плотью.
Я могла слышать голос моей сестры эхом в моих ушах. Джулс, сказала бы она. Джулс, она бы плакала. Джулс, она бы рассмеялась.
— Ты… думаешь, она когда-нибудь простит меня? — прошептала я дрожащим голосом.
— Она уже это сделала, — сказала Селена. — Грейслин не держит зла, особенно на тебя. Ты та, кто еще не простила себя.
— И мой будущий муж, — добавила я.
Селена хмыкнула.
— Его мнения не учитываются.
Мои губы дернулись, даже сквозь слезы.
— Ты действительно ненавидишь его?
— Он заставил тебя плакать, моя драгоценная девочка. Конечно, я ненавижу его, и, пожалуйста, ради бога, не начинай плакать. Ты испортишь свою тушь!
Я рассмеялась, а затем притянула Селену к себе, чтобы обнять.
— Спасибо, — выдохнула я. — Ты появилась в моей жизни, когда мне было пять лет. Ты позаботилась обо мне и Грейслин, хотя в этом не было необходимости. Обращалась с нами так, как будто мы были твоими собственными детьми.
Селена поцеловала меня в щеку.
— Мне было очень приятно, Джулс.
В десять лет моя жизнь изменилась необратимо. Я больше всего нуждалась в матери, и Селена была рядом, поддерживая меня на каждом шагу, подбадривая маленькую девочку с разбитым сердцем.
Я проглотила слезы, всхлипнув.
— Не могла бы ты передать мне мои таблетки, пожалуйста?
Селена протянула мне маленькую бутылочку, и я засунула таблетку в рот. Прошло три месяца с момента моего последнего приступа…
Я никак не могла пропустить свое лекарство. Не тогда, когда это было единственным, что удерживало меня от повторного рецидива.
— Поможешь мне подняться? — спросила я, хватая Селену за руку.
С ее помощью я встала на две ноги, но немного пошатнулась. Конечно, я снова могла ходить, но я хромала и все еще была нестабильна. Мой физиотерапевт сказал мне, что, хотя я и могу ходить, мои ноги всегда будут слабыми, и я всегда буду ходить слегка прихрамывая.
Бежать снова было даже невозможно. Иногда, если я слишком долго стояла на ногах или шла слишком быстро, моя хромота была более выраженной.
Селена поправила мою вуаль, выглядя так же эмоционально, как и я. Уголки ее глаз морщились, когда она моргала, кончик ее носа был красным, и она всхлипывала.