Клятва ненависти
Шрифт:
В отчаянии я открыл кран и плеснул водой себе в лицо. Давление на мою грудь усилилось, когда я уставился на мужчину в отражении, едва узнавая его.
Мои глаза метнулись к моей полутвердой фигуре, запачканной кровью, и я вздрогнул. Что я сделал?
Она была девственницей. Была.
Как и я.
Проклятье.
Все это время… Я думал…
БЛЯДЬ!
Я не мог ясно мыслить. Долгое время я берег себя для того дня, когда встречу любимую женщину. Я был готов ждать Грейслин — нашей первой брачной ночи —
После ее смерти я поклялся, что никогда не прикоснусь ни к одной женщине — не так, как прикасался к Грейслин.
За исключением того, что мой отец сказал мне, что мне нужно жениться, мне нужен наследник. Итак, я согласился. Это будет работа — мужская обязанность — и ничего более. Я не собирался заниматься любовью со своей женой. Это был бы простой механический трах.
Я был чертовым девственником до сегодняшнего вечера.
Я трахнул Джулианну, думая, что она уже испорчена, а не девственница, что другой мужчина уже входил в нее. Это облегчило мне работу. Это сделало бы это менее интимным, менее значимым. Для нас двоих.
Господи!
Чувство вины гложет меня.
Я вспомнил, как ее тело напряглось под моим.
Ее болезненный стон.
Как она вцепилась ногтями в простыню.
Я причинил ей боль.
Так, как я никогда не должен был.
Но я был чертовски зол. Почему она мне не сказала? После всех тех оскорблений, которые я нанес ей, почему она позволила мне поверить, что уже была с другим мужчиной?
Весь этот брак был в руинах, и сегодняшний вечер стал еще одним тому доказательством.
Я был честен с Джулианной с самого начала — со своей ненавистью и яростью, со своими клятвами. Я ни разу не давал ложных обещаний и не давал ей фальшивых надежд. Но она вошла в этот брак с ложью и обманом.
Я застегнул брюки и вышел из ванной. Джулианна стаскивала с кровати окровавленное белье, одетая в темно-синий шелковый халат. Она обернулась на звук моего выхода из ванной. Маскарадная маска исчезла, но ее черная вуаль снова была заколота на свое место, скрывая от меня ее лицо.
Она всегда пряталась за этой чертовой черной вуалью. Я хотел сорвать это с ее лица и раскрыть ее правду миру.
Что она была лживой женщиной.
И что три года назад она убила мое сердце. О, как я ненавидел ее за это.
— Почему ты мне не сказала? — сказал я горько.
Ее рука метнулась к груди, и она сглотнула.
— Ты уже поверил, что я не девственница, и я не нашла повода тебя поправить.
— Хватит. Играть. Мученницу. — Я подошел к ней, и она отшатнулась. Ее ноги были слабыми, и ее хромота стала более выраженной после наших… недавних действий.
— Я не такая, — отрезала она. — Ты всегда верил в худшее во мне.
— Потому что ты позволила мне поверить в это своей проклятой ложью!
Ее глаза вспыхнули от страха.
—
— Что ты прячешь за своей вуалью, Чудовище? — Я усмехнулся, с каждой частицей злобы, которую я чувствовал в своих костях. — Если это твое искупление, то позволь мне сказать тебе — ты никогда не найдешь спасения.
Я рванулся вперед, толкая ее обратно к стене. Джулианна вскрикнула, склонив голову набок, словно уклоняясь от моего намерения. Мои пальцы сомкнулись вокруг ее вуали, и я сорвал ее с ее лица.
Мое сердце забилось.
Кровь, текущая по моим венам, похолодела.
Время замедлилось.
Мой взгляд остановился на чистой, правой стороне ее лица. Ее кожа была мягкой и безупречной, без единого дюйма несовершенства. Ее щека была круглой; ее челюсть нежная.
Красивая.
Мое дыхание сбилось.
Знакомо.
Серые глаза Джулианны расширились от ужаса, и она ахнула, быстро повернув лицо — так я смотрел на шрамы на левой стороне ее лица. В таком виде ее было почти не узнать.
Но было слишком поздно.
Я уже видел то, что она так долго пыталась скрыть.
Я оттолкнулся от нее, словно был обожжен ее прикосновением, видом ее лица, и отшатнулся. Мое горло сжалось, и я попытался вдохнуть, но не смог. Когда я смотрел на призрака передо мной.
Одинокая слеза скатилась по ее израненной щеке. Она издала мучительный всхлип, зажав рот рукой, чтобы заглушить звук.
Мои ноги ослабли, и я упал на колени.
— Грейслин.
ГЛАВА 17
Джулианна
Прошлое
— Сохраняй спокойствие, — прохрипел он, схватив мою руку в свою и поднеся ее к морде Угля. — Он чувствует твой запах на мне.
Жеребец фыркнул, но в остальном оставался неподвижным. Его черная шерсть была мягкой и гладкой под моими пальцами.
— Лошади помнят наш запах?
Он держал свою руку на моей, его большой палец касался моих костяшек. От его нежной ласки мое тело покрылось мурашками, а пальцы ног задрожали. Легкие мозоли на его подушечках пальцев были шершавыми на моей коже, но мне это нравилось. Мне понравилось, какой он теплый.
И его мужественный аромат — уникальный пряно-землистый запах со смесью его лосьона после бритья и дорогого одеколона.
Тот факт, что я никогда не была в присутствии мужчины, кроме моего отца, не говоря уже о такой близости с другим мужчиной, вызывал у меня дрожь волнения.