Клятва Примара (Дерзкая - 2)

Шитова Наталья

Чего-то такого и следовало, в общем-то, ожидать от моей авантюры.

– Почему ты не арестовал меня, иерарх?

– Просто мне нравятся красивые девушки с длинными косами, - засмеялся он, причем его глаза оставались совершенно серьезными. И я, наконец, отмела последние сомнения. Этот юноша не мог быть никем иным, как родным сыном Виллена. Это сквозило во всем: в чертах лица, в движениях, в голосе, и даже в той нарочитой независимости, которую он пытался продемонстрировать и собственной матери, и мне, и своим людям.

Эх, Юрка-Юрочка! Вот так просто, внезапно и недвусмысленно раскрылся твой

секрет. Вот против кого ты вел войско. Вот на кого ты науськивал Тарона.

– А мне нравятся сильные иерархи, которые к тому же знают, кто их враг и кто их союзник, - ответила я.

– То есть?
– Бертан перестал смеяться и оглянулся на стоящих на почтительном расстоянии телохранителей.

– Это я так, размышления вслух, - я отвернулась и схватила Бэста, который уже просто замучил меня тычками и пинками.
– Хочешь, покажу один прием?

Мальчишка недоверчиво посмотрел на меня:

– А ты умеешь? Разве женщины могут быть воинами? Мама не умеет драться!

– Твоя мама умеет кое-что похлеще, - ответила я и услышала рядом с собой непонятный звук, произнесенный Бертаном.
– Так показать?

– Давай!
– заинтриговано произнес мальчик и стал в боевую позицию.

– Ну нет, воины с детьми не дерутся. Вот если только твой брат, иерарх Бертан позволит, чтобы я тебе показала на нем...

– Бертан, ну, Бертан, ну, пожалуйста, я хочу посмотреть, как няня дерется! Мальчик запрыгал вокруг иерарха, и тому ничего не оставалось, как снисходительно замахать руками:

– Ну, хорошо, хорошо, отстань...

Он немного подтянулся и сосредоточился, но было видно, что он многого от меня не ждет.

Я попробовала нанести первый пробный удар: ногой в бедро.

Бертан, привстав на носки, скользнул назад, и мой ботинок только царапнул ребром его ногу, оставив полосу грязи. Хорошая реакция у мальчика, с таким и подраться приятно... Но Бертан не собирался нападать сам. Он ждал, что я еще изображу. Пришлось изобразить наступление. Он отразил несколько моих выпадов, удачно ставя железные блоки, но он явно не знал того приема, которому меня давным-давно научил Юрий... С моей стороны последовал выпад, который человек обычно пытается отразить согнутыми в локтях руками... Бертан именно так и парировал. Я повисла на его левом локте, подтянувшись на его руке. Если бы он тут же опустил руку, дав мне упасть на землю, одним ударом ноги он мог прибить меня. Но в том-то и фокус, что человек инстинктивно дергает "нагруженной" рукой вверх, отводя свободную чуть в сторону. Бертан не был исключением. И через мгновение он получил сильный удар ногой прямо по локтю его свободной правой руки. А это больно. В течение двух секунд, в течение которых боль очень сильна, я разжала руки, упала на землю, толкнула его в колено, затем дернула за штанину и, в довершении разгрома встала коленом на грудь иерарха, когда его спина коснулась земли.

Его искривленные губы прошептали какое-то ругательство. И мне стало ясно, что так закончить дело нельзя. Поэтому я наклонилась к его лицу, перенесла тяжесть тела на руки, упиравшиеся в землю.

– Нападай, - шепнула я.

– Что?
– удивился он.

– Нападай. На тебя смотрят твои люди.

Он сообразил, что к чему, и не слишком поздно, чтобы

поправить свою репутацию. Через три секунды я сдалась на нескольких стандартных движениях. Мы оба были грязные, но Бертан выглядел ужасно.

– Не переживай, иерарх, мы спасли положение.

Он мрачно посмотрел на меня и сказал:

– Вот что, младший офицер Катерина, займись-ка Бэстом. Мне пора к делам, я не хочу, чтобы он снова набедокурил.

Он молча пошел вперед, но, видя, что охрана не приближается на рискованное расстояние, бросил мне через плечо:

– Как только не будет свидетелей, я разберусь с тобой и твоими приемами.

Глава 8.

– Все, завязываем!
– Бертан осмотрел тот жуткий раздрай, который мы с ним устроили в его апартаментах.
– Если мы продолжим дальше, здесь уже в принципе невозможно будет навести порядок.

Он поправил надорванный рукав куртки, но так как это оказалось совершенно бесполезно, с треском оторвал его совсем и обтер им себе лицо и шею. Затем он посмотрел на меня и удивленно заметил:

– Такое ощущение, что ты вовсе не устала!

– Тебе сказать правду или успокоить?

Бертан пожал плечами и, пройдя в смежное помещение, выкрикнул оттуда:

– Предпочитаю правду, по крайней мере, когда наедине.

Он появился через минуту в другой куртке и замер передо мной в ожидании моего ответа.

– Я скажу тебе вот что: я немного устала, но ты, иерарх, совершенно не можешь похвастаться выносливостью. Тебе еще работать и работать над этим. Тебе нужны хороший учитель и тренировки в подходящем месте. Жилые помещения - неподходящее место. Видишь, что мы тут учинили, а всего-то немного подрались.

– А где ты всему этому научилась? Я что-то никогда не слышал о том, чтобы с несовершенными кто-то где-то занимался, - усмехнулся иерарх.

– Были такие люди. А то, что у вас совсем не обращают внимания на возможности несовершенных - это промах. Тебе надо избавиться от предрассудков на этот счет.

– А у меня и нет этих предрассудков, - отозвался Бертан. Он медленно ходил по комнате, поднимал опрокинутую мебель, разлетевшиеся бумаги и прочий хлам.

– Мне прекрасно известно, каким может быть несовершенный человек. И знаешь, таких людей нужно или надежно запирать в карантинных блоках, или убивать.

– Тебе уже успели так досадить несовершенные? Когда же?

– Это не твое дело. Для таких, как ты, вполне достаточно информации из кодекса Законов Первого мира. Там все изложено очень доходчиво.

– А ты, иерарх, все делаешь по Закону?

Бертан остановился, присел на стол и оперся о него руками у себя за спиной. Видно было, что он боролся с желанием поговорить. У него не было товарищей, только неподвижные и безмолвные охранники, не подпускающие к нему никого, кроме привычных исполнителей. Младший брат был еще слишком мал, а с матерью, с которой он вошел уже в принципиальное соперничество, он, видимо, в свое время наговорился досыта, и ее взгляды уже не интересовали его.

– Ты можешь говорить со мной обо всем, иерарх. Ты же знаешь, что я ничего никому не передам, потому что не могу. А на словах мне некому рассказать, потому что твои головорезы изолировали меня и не выпускают из надземной части здания.