Клятва рода

Мазур Степан Александрович

Сема опустил голову от неба и обомлел. Перед глазами с огромным рюкзаком за плечами стояла та, от присутствия которой так сладко защемило сердце. Но гвоздем ударило в голову,

поднял руку:

— Маша, уходи… Прошу тебя, уходи… Я еще не очищен от скверны. Пойми, я… должен сам пройти… до конца… И освободиться… Это… надо…

Маша уронила в песок тяжелый рюкзак. Уставшее, исхудавшее от долго перехода лицо с сияющими несгибаемой волей глазами озарилось улыбкой:

— Я и есть та черта, которую можешь считать финишной прямой. И если хочешь воплотить в жизнь слова, данные небу, обними меня и долго-долго не отпускай. А потом я еще совсем не скоро отпущу тебя в новый путь. Вставай. Либо ты простишь себя сам, либо умрешь непрощеным. Довольно лицемерия. Едва узнав о твоем местонахождении от человека в черном, я примчалась так быстро, как смогла. И скорее воткну нож себе в сердце, чем уеду отсюда без тебя. Так что смирись с этим и выбирай: либо ты

умираешь в песках в поисках мифического прощения то ли Бога, то ли богов, которым, по большему счету, до тебя дела нет, либо ты поднимаешься и шаг за шагом приходишь в себя. Ты ответствен за свою жизнь. Только ты и никто другой. Вставай же, любимый. Я пришла за тобой.

По ее щекам потекли блестящие на солнце слезы. Она сбросила покров сильной, всемогущей девы и полностью раскрылась навстречу ему.

Сема растаял в катарсисе и ее бездонных любящих глазах. В тот момент он ясно понял, что не вправе умереть, потому что теперь он в ответственности не только за себя, но и за нее. И пески пустыни не смогут забрать их воду без боя.

В этот день пустыня впервые за долгие годы разразилась грозовыми раскатами, и небывалой силы ливень забарабанил по палящему песку, остужая пустынный нрав и тяжелые мысли.

Продолжение следует…