Клятва смерти
Шрифт:
— Нет, не мог. — Ева переключилась на диски из лифта. Опять она увидела, как Сэнди входит, спускается, выходит. Потом другие люди поднимались в лифте на другие этажи, спускались с других этажей. Потом экран вдруг стал черным. — Какого черта… Это диск барахлит или мой комп?
— Ни то, ни другое. Камера наблюдения отключилась. Была отключена, — уточнил Рорк. — Нет ни мигания, ни статики, изображение не прыгало, как бывает при сбое в работе. В доме есть подвальный этаж, подсобные помещения, служебный подъезд.
— Служебный вход на соседней улице. — Ева перешла к соответствующему диску. —
— Ему нужен транспорт — грузовик или фургон, — чтобы перевезти оборудование.
— И привезти новую мебель. Он не стал бы использовать краденый фургон, — ответила Ева на невысказанный вопрос Рорка. — Может, грузовик по доставке мебели. Он — владелец антикварного магазина на Мэдисон и еще одного в центре города. Может, я найду кого-то, кто подтвердит: «Да, я видел этих парней, они вытаскивали коробки и втаскивали шкаф». Но это ничего не доказывает, хотя… мне это говорит о том, что он обо всем позаботился на следующее утро после убийства Колтрейн. Прикрыл свою задницу.
— Прости, дорогая, я побуду адвокатом дьявола, но при аналогичных обстоятельствах я прикрыл бы свою задницу гораздо раньше, если бы совершил убийство. К моменту обнаружения тела в моем доме уже не осталось бы ни следа того, что я не хотел бы показать копам.
— Он не так хорош, как ты. Я это уже говорила.
— Никогда не устаю это слышать.
— В вечер ее смерти он есть у нас на камере. Выходит и входит в то самое время, что он сам нам указал. Во всяком случае, так близко к указанному времени, что с этим не поспоришь. Но он отключает камеры, чтобы вывезти незарегистрированное оборудование и ввезти мебель. Нет, он не так хорош, как ты. — Ева бросила пристальный взгляд на Рорка. — Ты вырубил бы камеры наблюдения, если бы считал, что тебе это зачем-то нужно. Но, скорее всего, ты позволил бы все записать. Какого хрена тебе волноваться, что копы увидят, как из твоего дома вывозят какие-то коробки? Как привозят новую мебель? Это же не преступление! Копы и пикнуть бы не успели. Ты бы им сказал: «А вы докажите». Подразумевая «мать вашу так, так и так».
— Как приятно и утешительно знать, что тебя так хорошо понимают. Он же дал тебе именно то, что ты хотела знать, верно? Не больше и не меньше. Он, как ты говоришь, нечист, ему есть, что скрывать.
— Это еще не делает его убийцей, — признала Ева. — Но если его сомнительные операции включают покупку копов, какой смысл ему останавливаться на одном? Придется мне еще раз проверить ее бригаду, а это значит, что, скорее всего, придется опять прибегнуть к помощи отдела расследований. Черт!
— Опять. Да, я так и понял из твоего разговора с Моррисом.
Ева вскинула взгляд на Рорка. Она до сих пор так и не решилась рассказать ему о своей встрече с Уэбстером.
— Раз есть подозрение, что убитая могла быть грязным копом, приходится припадать к этому источнику.
— Определи, что это за источник.
Ева чуть не заерзала, хотя прекрасно понимала, что именно этого он и добивается.
— Встретилась
— Любопытный выбор места.
— Я считаю клуб своей площадкой — из-за Крэка. Мы с Уэбстером обмениваемся данными.
Рорк шутливо похлопал пальцем по ее подбородку.
— Ну разве тебе не повезло, что я не ревнив?
Ева ответила ему каменным взглядом.
— Конечно, мне повезло.
Рорк засмеялся, а Ева покачала головой. Она подошла к доске и еще раз изучила фотографии.
— Убийца здесь. Или тот, кто убил, или тот, кто привел убийцу в действие. Все остальное не имеет смысла. Но что она сделала? Что она такое сделала, что знала, кому угрожала? За что ее убили?
Ева решила вернуться к работе с утра, хорошенько выспавшись. Выспаться не удалось.
Во сне она сидела на прозекторском столе в морге. Напротив нее на таком же столе сидела Колтрейн. Они смотрели друг на друга, а в ледяном воздухе разливалась скорбная песнь саксофона.
— Немного же ты мне рассказываешь, — заметила Ева.
— А может, ты просто не слушаешь?
— Это бред, детектив.
— Ты даже мысленно не можешь назвать меня Амми или хотя бы Амариллис. Тебе трудно представить меня просто женщиной.
— Ты не просто женщина.
— Это все из-за жетона. — Колтрейн показала Еве свой жетон, повернула его в руке, изучая, словно видела в первый раз. — Мне нравилось его носить. Но он не был мне нужен. Не так, как тебе. Кое для кого работа — это всего лишь работа. Ты знаешь, что я — как раз такая. Да, это тебе известно. Вот ты и решила, что это дает тебе право думать, будто я способна использовать жетон для личной выгоды.
— А ты использовала?
Свободной рукой Колтрейн откинула назад свои роскошные волосы.
— А разве мы все не используем служебное положение в личных целях? Разве ты так не поступаешь? Я не имею в виду презренный металл. Ты извлекаешь личную выгоду каждый день, потому что ты главная, ты всеми командуешь, ты ведешь следствие. От тебя жизни зависят. И при этом ты гонишь, гонишь, гонишь от себя воспоминания о том, чем ты была, ради того, чем стала сейчас.
— Речь не обо мне.
— Именно о тебе. Всегда и только о тебе. Жертва, убийца, следователь. Триада. Они всегда взаимосвязаны. От одного к другому, от другого к третьему. Каждый приносит что-то свое. В этой игре без любого из них не обойтись. — Колтрейн вздохнула с легкой досадой. — Но я не ожидала, что придется умереть на работе, и, скажу тебе честно, меня это жутко бесит. А ты этого ждешь.
— Я жду, что меня убьют?
— Ну, ты же сидишь на столе в морге, разве нет? Так же, как и я. Впрочем, «ждать» — это не то слово. Ты… готова. — Колтрейн кивнула, радуясь, что нашла верное слово. — Да, так гораздо лучше. Ты готова умереть ради этого жетона. А я не была готова. Я была готова делать свою работу, пока не наступила бы пора оставить ее и выйти замуж, завести детей. Ты до сих пор удивляешься, как тебе удается быть копом и женой. Ты не можешь понять, как это можно — иметь семью, детей… Ты и думать об этом не хочешь.