Клятва трикстера

Кулагин Олег

Тишина и покой воцаряется кругом. Только я не рискую шевелиться. Жду, отсчитывая время ударами сердца…

Сзади что-то хрустит. Я едва не прыгаю в сторону, как заяц. Но обернувшись, понимаю, что это всего лишь Карен.

Прикладываю палец к губам.

Мы ждем, вслушиваясь, еще целую минуту. И лишь тогда осторожно поднимаемся насыпью.

Если не считать обугленной травы, особых следов там нет. Может, не настолько плохо дело?

Идем вдоль полотна. Лишь метров через сто, за поворотом, там, где опять начинается

небольшой подъем, обнаруживаем остановившуюся дрезину.

Издали кажется, что все в порядке.

Разве что фигура Егорыча странно неподвижна. Он стоит спиной к нам, схватившись руками за поручни. Воротник бушлата, как было и раньше, поднят, грязноватая кепка красуется на голове…

– Эй! – зову я с некоторой опаской – чего доброго, развернется да пальнет из обреза. Но старик остается неподвижным. Тогда я подхожу ближе, легонько касаюсь его плеча…

И вся фигура Егорыча осыпается на платформу дрезины – будто обломки неумело склеенного манекена.

Нелогичное, паскудное зрелище. Под чуть обуглившейся одеждой – оскаленная, почерневшая, распадающаяся на куски мумия…

Несколько секунд молчания.

Потом Карен выдавил:

– Что это было?

– Похоже на плазмон, – буркнул я.

– А почему одежда и волосы не сгорели?

– Не знаю, – честно ответил я, – говорят… есть плазмоны, которые любят живую плоть.

Звучало по-дурацки. Но покрытые черной коркой куски скелета у наших ног придавали моему ответу определенную логику.

Мы собрали их и аккуратно уложили на платформу. Прикрыли бушлатом.

На душе стало муторно. Почти как там – возле пробитой пулями «Газели». Опять я заранее ощутил беду… и опять не смог спасти.

Но разве я не пытался?!

Сел с краю дрезины. Поднял флягу, выпавшую из прожженного кармана Егорыча. Удивительно, но внутри что-то плескалось. Плазмонам такое не по нутру? А мне в самый раз. Отвинтил крышечку и осушил флягу почти до дна.

Спохватился и оставил глоток Седому. Он допил и вернул флягу на бушлат покойника. Вздохнул:

– Плохое начало.

– Хорошее, – через силу пробормотал я, – мы ведь живы…

Он почесал затылок:

– Знаешь, что-то не хочется дальше ехать на дрезине.

Я уставился в набухающее тучами небо. Просвет между ними опять напомнил мне огненно-голубые глаза Лады. О чем еще она хотела предупредить?

Хрен догадаешься! Пока не ощутишь на своей шкуре.

Вслух я сказал:

– Да, иногда по кайфу пройтись пешком… – И без колебаний двинулся вдоль полотна.

До моста – не меньше двух километров.

Реально было б чуток срезать через лес, но я не рискнул. Все-таки на открытом месте легче разглядеть аномалии.

Засады я не боялся. Никто нас там, впереди, не ждет – тем более со стороны моста.

Вдобавок

есть надежда, что нас уже не числят среди живых. В мешанине человеческих останков, над которой потрудился рыжий упырь, трудно опознать отдельные тела.

Ни там, ни здесь – зависнуть между мирами. Это лучшее для того, кто хочет казаться тенью…

Пока не отстаем от графика.

Можно считать, что здесь на дороге были мелкие осложнения. Главное, мы почти одолели аномальный район. И скоро будем на той стороне реки.

Жаль, погода продолжает портиться. Налетавшие порывы ветра уже приносят капельки влаги.

– Паскудная осень в этом году… – тихо пробормотал Карен. – Веришь, самая худшая в моей жизни!

Я сморщился, но не стал оглядываться или, тем более, поддерживать беседу. Я слышал за спиной его размеренные шаги – шаги крепкого, выносливого, несмотря на возраст, субъекта. И плевать мне на его обычные жалобы о том, что все это не для него, что он слишком стар для таких приключений.

Я знаю, что рана у него практически зажила. И Седому вполне под силу топать еще хоть десять километров.

– Слушай, Тень, а как тебе удалось догадаться о плазмоне?

Угу, вторая его любимая тема – всю эту неделю Карен осторожно, но последовательно выпытывал у меня подробности трикстерского ремесла. Наверное, считал меня кем-то вроде ловкого фокусника и мошенника.

Не он первый.

Многие полагают, что достаточно выучить набор хитрых трюков – и, вуаля, крекс-пекс-фекс! Сможешь шутя обходить любые ловушки Зоны, щедро затариваясь дорогущими артефактами.

Иногда, усвоив такие понятия, глупцы осмеливаются идти за периметр.

В 99 случаев из 100 для них все заканчивается в первую же ходку. Хорошо, если только увечьями. Везет считаным единицам, и лишь немногие из них со временем начинают понимать Зону.

– …Ты ведь бывал раньше в этих местах – да, Тень?

– Никогда.

– Но, вероятно, встречал что-то подобное? Знал какие-то признаки?

Я усмехнулся.

И ведь этот Карен – вовсе не дурак. Мозги у него заточены под вполне конкретную тематику, но я-то могу понять, что его уголовный имидж – больше для общения с коллегами. Когда он говорил, что окончил три курса университета – думаю, сказал истинную правду.

Вопреки сложившимся стереотипам образование – хороший бонус даже для бандита.

Но, несмотря на весь свой ум, Седой продолжает спрашивать:

– Там, на рельсах… имелись какие-то особые отметины, да?

– Серьезно? Молодец, наблюдательный. А я вот ни хрена не заметил…

Он озадаченно умолк.

Наконец-то!

Теперь могу просто наслаждаться ароматами соснового леса и вспоминать улыбку Кати.

«Даже выпутываясь из дерьма – думай о хорошем» – так говорил Ракетчик.