Клык
Шрифт:
14
Делаю глубокий вдох и… крошки попадают не в то горло. Я захожусь от душераздирающего кашля. Профессор Г-Х бросается ко мне и заботливо хлопает по спине.
«Специально для меня создан? Моя идеальная половинка? Ты что, с дуба рухнул?» — мысленно ору я Голосу и до слез кашляю и кашляю, не в силах избавиться от мучительного царапанья в горле.
— На, глотни. — Ангел протягивает мне стакан сока.
— Ты можешь дышать? — обеспокоенно зудит над ухом профессор. —
— Лучше сразу придушите. Дайте мне умереть спокойно, — насилу прохрипела я, пытаясь отхлебнуть из стакана.
Дилан застыл на месте, не донеся до рта зажатых в руке красных виноградин. Он смотрит на меня широко раскрытыми испуганными глазами, будто ему не по фигу, что со мной происходит.
Я и раньше подозревала, что профессором руководят корыстные интересы — просто за то, что мы такие распрекрасные, никто никогда ничего нам на блюдечке с золотой каемочкой не приносил. Но теперь, даже сквозь приступы удушливого кашля, я отчетливо вижу, что его «корыстный интерес» сидит прямо передо мной, точно вырезанный из обложки журнала «Пипл», спецвыпуск самых горячих парней планеты, и спрашивает дрожащим голосом:
— Тебе можно как-то помочь?
Пора сваливать. Я киваю и наконец, ухитрившись сделать глубокий вдох, готовлюсь встать на ноги.
Макс, останься! Это твой шанс. Воспользуйся им. Не трусь.
Я снова чуть не подавилась. Какой же он идиот, этот мой Голос.
— Ну, если тебе всего восемь месяцев, — разочарованно тянет Ангел, — тебе еще учиться и учиться.
Она от души накладывает себе на тарелку яичницы болтушки, а я радуюсь, что она не стала облизывать сервировочную ложку.
Дилан опять перевел на меня глаза цвета синего Карибского моря. По-моему, температура в шатре профессора Г-Х поднялась до сорока пяти градусов, и я залпом опрокидываю в себя полный стакан сока со льдом. Надо бы съесть еще один круассан.
— Может, вы меня немного поучите?
— Макс отличный наставник, — с убеждением заявляет Ангел, и мне снова становится стыдно, что я вчера спустила на нее всех собак. Она же никогда не сочиняет свои пророчества. Она их просто «транслирует».
— Чудесная идея, — ухватился за ее слова Г-Х. — Макс, Дилан, для тебя самый подходящий учитель.
«Макс, не вздумай впутаться в эту свистопляску», — напоминаю я себе, а вслух отвечаю:
— Я не знаю… Чему я такому могу его научить? Я ничего особенного и сама не умею. И вообще, образование у меня — ниже среднего.
— А можно я посмотрю… — робко начинает Дилан, но на его лице вдруг проступает решимость, — …можно я посмотрю на твои крылья? Я никогда ничьих крыльев не видел.
Хочу сказать ему, чтобы сначала свои показал, но вспоминаю, что вчера вечером он уже это сделал. Запихиваю
И Дилан, и профессор застывают от изумления.
— Какие красивые! — не выдерживает Дилан. Голос у него сел, и он едва шевелит губами. — Значит, у тебя тоже есть крылья…
Складываю крылья и сажусь на свое место. Вдруг понимаю, что я смутилась, только вот почему — не понимаю.
— Видишь ли, Дил. Дело в том, что это не у меня ТОЖЕ есть крылья, а у ТЕБЯ. Тебя еще даже в проекте не было, когда у меня уже четырнадцать лет как крылья были. Ну, или около того…
На совершенном лице Дилана играет счастливая улыбка.
— Ты права. Но главное — твои крылья прекрасны. Они само совершенство.
Вот теперь-то я окончательно сконфузилась и принялась намазывать масло на четвертый круассан. Мне резко захотелось исчезнуть отсюда и немедленно оказаться вместе со стаей. Я уже давно загружала карманы всяческой снедью, и куртка моя, кажись, уже потяжелела килограмма на три. Кладу в рот последний кусок и в очередной раз поднимаюсь на ноги. Теперь уже окончательно.
— Спсиба за госсеприимсва. — С полным ртом много не скажешь. — Все очень вкусно. — Я наконец прожевала, проглотила и могу произнести развернутое предложение. — Но нам пора. У нас важная гуманитарная миссия, и наши уже давно работают.
— Пожалуйста, останьтесь, — умоляющим голосом просит Дилан. Но я категорически отказываюсь:
— Простите, нам пора.
— Макс, нам еще много о чем надо поговорить, — настаивает полотняный профессор.
— Труба зовет, — вторит мне Ангел.
Едва уловимым движением Полотняный оказывается между нами и входом, а в руке у него сверкает иголка шприца:
— Минуточку, Макс. Не все так просто.
15
На физиономии у меня расцветает моя любимая ухмылка, типа «мне не терпится хорошенько накостылять тебе, голубчик». Жаль только, в карманах полно бекона — высыпется — грязищу разведу. Прислуге его сто лет ковры чистить придется.
— Макс, не горячись. — Ангел пытается схватить меня за руку. — Он ничего плохого нам делать не собирается.
— Ты это точно зна… — ядовито начинаю я и тут понимаю, что она-то уж точно знает. Примечаю у Дилана хорошо мне знакомое мгновенное напряжение каждого мускула и лихорадочно соображаю, насколько он тренирован в боевых единоборствах. Видать, сейчас мы этого малолетку проверим в действии.
— Ангел права, — быстро подтверждает ее слова профессор Г-Х. — Мои демонстрации страшно неловки.