Клыкастые страсти
Шрифт:
— Так грубо… Так некрасиво…
Слова похожи на змеиный шепот. Не шипение, а именно шепот. Если бы змеи за-говорили…
— Не тебе говорить о красоте, — огрызается Мария. — Ты не знаешь, что это та-кое!
— Но я могу распознать ее, когда вижу.
На лице пришедшего нет такого восхищения, как у Даниэля. Ее любимый всегда мечтает показать ее красоту миру. Этот же — наоборот. Только желание обладать. Чтобы все принадлежало ему и только ему. Красивая вещь, красивая женщина…
— Распознал?
Вампир вне себя от бешенства. Черные глаза обращаются в мою сторону.
— Мне не место? А ему?
— Не делай этого, — говорю я раньше, чем понимаю, ЧТО он желает сде-лать.
Но поздно.
Взмах рукой. Лезвие серого ножа, летящее в мою сторону. И — Мария. Бросившая-ся между двумя вампирами. Защитить любимого, которому это не причинило бы вреда.
Лезвие проходит насквозь. И из ее груди брызжет фонтан ярко-алой крови.
Женщина запрокидывается назад и падает на руки Даниэля. Серые глаза встреча-ются с голубыми. Запах крови кружит голову, а боль разрывает на части сердце. Рамирес тоже рядом. Он склоняется над телом женщины. На его лице потрясение. Этого он никак не ожидал. Не зная, что бывает такая любовь, когда пройдешь и босиком по углям… Ко-гда все отдашь, чтобы у любимого не было и царапинки. У нее была именно такая лю-бовь. И в горячке любви, Мария просто забывала, что Даниэль — вампир. Стоило им встретиться, и ничего уже не имело значения. Особенно такие мелочи.
— Зачем, Мария!?
И на губах женщины процветает медленная и нежная улыбка. С усилием она пово-рачивает голову, поднимает руку и улыбается.
— Люблю тебя, Дани…
Имя остается недосказанным. Ласковое прозвище? Дани…Она всегда называла его этим именем.
— Я тоже люблю тебя.
Шепот сливается с шелестом ветра, уносящего душу женщины. Я поднимаю голо-ву и встречаю бешеный взгляд черных глаз. Встречаю — не дрогнув.
Уйди. Она не хотела бы, чтобы ты знал, где ее могила.
Этого удара Рамирес простить никогда не сможет. Потому что сказанное Даниэлем — чистая правда.
Это воспоминание явилось ко мне одним из первых. Но я знала, где могила Марии. Даниэль не стал уносить ее с того холма. Он вырыл яму — и похоронил там очередную свою мечту. И положил ей на грудь несколько простых полевых цветов. Незабудки. И никогда не забывал. Даже сейчас, если мне захочется, я могу поехать в Польшу, найти тот город и тот холмик — и зажечь там костер. В ее память. И видит Бог, когда-нибудь я это сделаю. Потому что в отличие от Марии, я свою любовь уберечь не смогла.
Иногда я задавалась вопросом — что нашел во мне Даниэль? После нее. Потом мне становилось грустно. Даниэль видел меня такой, какой я могу стать. И стану! Обязательно! А пока я не могу даже справиться с ночными кошмарами. Мне опять пришлось досмотреть все до самого конца. Боги, как же я иногда ненавижу свою память!
— Неужели кому-то еще здесь интересны твои сомнительные
Даниэль улыбается. На этот раз не криво и зло, а неожиданно нежно. Словно солнышко выступило из-за туч.
— Женщине, которая любит меня, Рамирес. Любит так, как никто и никогда не любил тебя.
Терять особенно нечего. Почему бы и не ударить по больному? Это ведь даже не ложь. Все сказанное — чистая правда и оттого еще более непепреносимая.
Лицо вампира искажается злобной гримасой.
— Любит!? Ха!
— Любит. И не только мое искусство. Любит меня таким, какой я есть. Со всеми моими достоинствами и недостатками. Любит так сильно, что я даже благодарен Вадиму, который не дал нам попрощаться. Она бы этого не вынесла.
Это правда. Не вынесла бы. Не смогла. И сейчас не могу. Потому что схожу с ума от горя и боли. Хотя боль не так сильна, как в реальности. Любимый мой…
— Ты слишком высокого о себе мнения.
— Не о себе. О ней. У меня есть право на последнее желание?
Рамирес криво улыбается, показывая клыки.
— Как и всегда. Потребуешь, чтобы приговор привел в исполнение кто-нибудь другой?
— Зачем? Я не стану лишать тебя такого удовольствия. Я требую, предоставить, нам двоим, мне и ей, пять минут уединения.
Вадим сдвигает брови.
— Ты не станешь приводить ее в чувство?
— Нет. Я же сказал — она не вынесет. Она хоть и сильная, но ей порядком досталось.
— И не причинишь ей вреда?
Даниэль нежно улыбается. И все понимают, что эта улыбка адресована лежащей без сознания девушке. А у меня захватывает дыхание от тоски. Любимый мой… Родной мой… Единственный…
— Никогда и никакого.
Валентин медленно направляется к трону.
— За ним есть небольшой коридор. Там вы сможете побыть вдвоем. Недол-го.
Он кладет меня на пол и быстро уходит. Даниэль опускается рядом со мной на ко-лени и нежно приподнимает мою голову. Хлопает дверь. Он знает — никто не подслуши-вает и не подглядывает. Его пальцы мягко обводят контуры моего лица.
— Прости меня, девочка. За любовь, за надежду… за все, что у тебя сейчас отни-мают! Прости… Рано или поздно ты увидишь все это. И тебе опять придется простить. Ты простишь, потому что любишь. А любящее сердце огромно. Любящая душа способна вместить целый мир. Любящий человек по силе своей равен богам. Тебе не понравится то, что я сделаю, но, прошу тебя, дай мне шанс. Мой последний шанс, которого я не за-служиваю. Единственное мое оправдание — я слишком тебя люблю. И не смогу оставить просто так, одинокую и беспомощную, родная моя. Знаю, сначала мой подарок будет причинять тебе боль. Но потом ты обязательно поймешь. И кто знает, может мне удастся когда-нибудь найти тебя, идя по этому свету. Я тебя слишком люблю. Слиш-ком…