Клыкастые страсти

Гончарова Галина Дмитриевна

Вадим как-то попробовал поднять тему с пытками. Юля подтвердила все, что ему рассказал Даниэль, но когда вампир спросил: «А почему ты не доверила это дело Да-ниэлю? Он вампир. Он знает анатомию и умеет пытать лучше тебя. И тебя бы так уг-рызения совести не мучили.» — он получил ясный и четкий ответ. Юля передернулась — и вскинула голову. «Я понимала, на что иду. Знала, что это мерзко. Гадко. Что не сдержу своего слова. Что буду убивать. Буду подличать и обманывать. Можешь презирать ме-ня за это. Но — меня. Это все были мои решения. Потому что я перенесла бы это легче Даниэля. Он — художник. Творец. И ему тяжелее было бы жить, запачкав

руки и душу. Когда об этом просят враги, или просто приказывают, ломают тебя — это переносит-ся легче. А вот когда друзья… он и так мучился из-за того, что шпионил для Мечислава. А если бы ему еще пришлось пытать для меня… не надо такого. Я его слишком для это-го любила».

Каких усилий Мечиславу стоило выслушать это спокойно — знал только он сам. М-да. Первая любовь. Такое легко не забывается. И именно после этого он принял реше-ние не давить на Юлю.

Она должна прийти к нему сама.

Прийти по доброй воле. Иначе ничего у них не получится. Юля не потерпит дав-ления на себя. И… ему было просто интересно. Первая женщина, которая так отчаянно сопротивлялась своему влечению. Но почему?

Этого вампир понять и не мог.

Любовь? Но какая может быть любовь, когда они с Даниэлем и знали-то друг друга неделю. Даже — меньше. Это что угодно, но не любовь. Экстремальная ситуация, взрыв гормонов, выплеск адреналина в кровь… Так было на войне. Когда люди ходили под смертью, чувства становились острее. Но любовь?

Мечислав провел рукой по лицу. В такое он не верил. А что тогда? Почему Юля так упорно старается держаться от него подальше? Из детского упрямства? Хочешь? А вот на-кося, выкуси! Не будет тебе этого!

Может и так. Но — как можно связать это? Юлю, как вполне взрослого челове-ка, принимающую нелегкие решения и отвечающую за них. И — другую Юлю. Сопливую девчонку, тонущую в своих эмоциях.

У вампира, несмотря на его многолетний опыт это не получалось.

Мог бы помочь только Константин Савельевич Леоверенский, но вампир с ним не советовался.

Ларчик открывался просто. Юля была самой обыкновенной девчонкой девятна-дцати (скоро уже двадцати, не стоит забывать про подарок и праздник…) лет. Со всеми комплексами, неуверенностями и заскоками, характерными для этого возраста. И слишком рано повзрослевшей. Повзрослевшей в боевых условиях.

Отсюда шли и все расхождения. Юля изо всех сил пыталась вернуться в мирную жизнь. В то, что было «до войны», в ее случае — до вампиров. И пока еще не понимала, что этого быть не может. Это нереально.

Сама Юля могла бы пропеть на эту тему «жизнь невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не восстановишь…».

Но понимать этого она решительно не желала. Не соглашалась с реальностью, не хотела лишний раз встречаться с Мечиславом не хотела просто признавать, что — все. Детство кончилось. И пора отвечать не только за себя, но и за других людей. И она уже отвечает. Потому что фамилиар Князя города так же ответ-ственен за всех паранормов города, как и Князь.

Страх ответственности.

Страх взрослой жизни. Страх, — а какой она окажется в этой жизни? Вдруг не такой, как ее учили, как она сама хотела? Это и толкало ее прочь. Хоть куда, но только подальше.

Этого Мечислав тоже не знал. Единственное, что он пока ощущал своим чуть-ем — нельзя давить на девушку. И был прав. Чем больше он стал бы тянуть Юлю к себе, тем больше она сопротивлялась бы. И вампир выжидал.

У них еще будет время. Ведь вампир и фамилиар связаны больше, чем на всю жизнь. И у них будет еще не одна человеческая жизнь впереди.

Осталось только разобраться с Князем Тулы.

Но тут Мечислав особенной проблемы не видел. Иван был из тех, с кем можно торговаться и договариваться. Да, Иван Тульский несдержан. Резок. Жесток. Места-ми даже садист. И что? Ему не в постель с ним ложиться. А вот выгоду свою Иван Тульский понимал отлично. А у Мечислава было что ему предложить.

С Рамиресом дела обстояли намного хуже.

Рамиреса Мечислав знал давно. И — не любил. И это было еще мягко сказано. Он бы с удовольствием порезал Рамиреса на части и провернул через мясорубку. Медленно. Очень медленно. А уж теперь, когда этот извращенец положил глаз на пушисти-ка…

Урод!

Для Мечислава совершенно неважны были причины, подтолкнувшие Рамиреса. Какая разница — из-за чего у тебя хотят забрать источник силы? Из-за ее силы? Или из-за того, что она любила Даниэля и была любима? Или по обеим причинам? Кто знает! Мечиславу это было совершенно не важно. Важно было другое.

Рамирес Юлю не получит. Хоть он наизнанку вывернись. Три раза.

Только вот напрямую сказать этого ему нельзя. Все испохабит, до чего добрать-ся сможет. И переговоры с Иваном сорвет, и Юле гадостей наговорит, и как бы еще на поединок не вызвал. Даже если его и угробишь, столько проблем с Советом получишь, что хоть сам удавись. И то бестолку. Вампиры — они же неудавливаемые.

Придется ходить по ниточке — и надеяться, что его непредсказуемый фамилиар не доставит лишних проблем.

Интересно как у нее прошел день? Скоро должен прийти Борис с докладом. Ме-числав не лгал, говоря Юле — все, что касается тебя, мне докладывают сразу после пробуждения. Лучше заранее знать, куда собирается влезть твоя вторая половинка, а то можно и не успеть ее выдернуть. Хотя эти полгода она и не доставляла проблем. Сидела дома, рисовала на улицах и ревела по углам.

Мечислав подозревал, что это время он скоро будет считать самым спокойным. Зная Юлю…и сам, и по рассказам Бориса и Вадима…

О, легок на помине.

Вадим постучал и вошел в дверь, не дожидаясь разрешения. Мечислав не сердился. Зачем? Глупо обставлять свою жизнь большим количеством церемоний.

— Вадим?

— Звонила Юля. Она просила о встрече.

— Так отправляйся за ней и доставь ко мне. В чем вопрос? — вопросов нет!