Клыкастый клан

Агеева Гера

– Вы хотите узнать, откуда у меня Тринидад и для чего он нужен мне на Земле?
– вник, наконец, Смотритель.

– Да.
– Кивнул я, в нетерпении уставившись на Кавара.

– Все просто.
– Непринужденно отозвался тот.
– Все дело в сути самого кинжала. Он, как я уже сказал, является частью Носителя. Любого Носителя. При создании, Тринидад завязали на правящего тогда Рува, на его кровь и ауру. А так как с тех пор кровь рода не изменилась, он легко сливается с любым потомком рода Рув-дель-Рей. После пропажи Носителя, в Дюжине поднялся переполох. Все силы были брошены на его поиск,

но через некоторое время Старший Смотритель отдал приказ о завершении поисков. Причиной тому стала новость о смерти Носителя. Дело в том, что предмет или существо, завязанное на другом существе, погибает в случае смерти «партнера». Но погибает только обычный предмет, и только завязанный с помощью обычной метки. Тринидад же изначально был переходящим артефактом, и его создавали и связывали с аурой и кровью Носителя так, чтобы он не разрушался с его смертью, а всего лишь отделялся, ломая связь, и ждал другого. Поэтому, когда после пропажи Рува обнаружился целый и невредимый кинжал, все решили, что тот умер. Так и считалось до тех пор, пока, несколько лет спустя, следы его ауры не были обнаружены в соседнем мире. Причем свежие следы. По мнению Главы Дюжины, Правитель не погиб, а скрылся. Для чего и от кого, не известно. Но...

– Кавар!
– резко перебил я, - ближе к делу!

Все просто? Что для него тогда сложно?

Крылатый смутился - явно понял, что увлекся. Поражаюсь я этому оборотню! Ему не Смотрителем, ему учителем быть нужно. Очки в роговой оправе на физиономию, указку в зубы и к доске, лекции читать. Слушатели будут в восторге! Такой талант пропадает!

– Дело в том...
– осторожно продолжил крылатый лектор, - что Тринидад является очень сильным артефактом, единственным в своем роде, и его для безопасности обязательно завязывают на ком-то...

– Например, на Руве.
– Предложил я.

– Нет.
– Отрицательно замотал головой Смотритель, прикрыв веки.
– С Носителем артефакт сливается, а это совсем другое. Когда Велиан исчез, Тринидад остался без хозяина, чего никогда еще не случалось. Обычно наследник сразу же вступает в свои права и сливается с кинжалом. Но так как наследника Велиан не оставил, эту проблему пришлось решать Илловой Дюжине. Поэтому, чтобы обезопасить кинжал от нападок врагов, его пришлось завязать на одном из Смотрителей.

– На тебе?

– Именно. Я на тот момент был единственным свободным от других уз.

– Иллова Дюжина - это что-то вроде собрания советников?

– Это Совет пятнадцати представителей самых влиятельных родов клана. Во главе этого совета стоит Рув-дель-Рей. Но сейчас его заменяет Старший Смотритель.

– А почему Дюжина?
– не понял Бо.

Действительно, Кшалту что, считать не умеют?

– Изначально Совет состоял из двенадцати оборотней. Но это было около шести сотен лет назад. С тех пор появились и окрепли еще несколько родов, их главы тоже вступили в Дюжину. А Иллова потому, что создал этот Совет Рув, правящий тогда, Илл.

– А Велиан - это тот Носитель, что был до меня?

– Да. Это твой отец.

– Мой отец сейчас протирает штаны на диване перед телевизором!
– зло огрызнулся я.

Не переношу эту тему!

Кавар опешил от неожиданного всплеска эмоций и посмотрел

на меня, его брови тут же удивленно поползли вверх.

– Что?
– гаркнул, грозно нахмурившись.

– Ла-арк...
– протянул вдруг друг, настороженно заглядывая мне в глаза, - все в порядке?

– А почему что-то должно быть не в порядке?

– Ты...
– Бо запнулся, - ты успокойся...

– Я спокоен!
– окончательно вскипев от мягкого, успокаивающего тона, которым говорил Борька, рявкнул я.
– И нечего говорить со мной, как с ребенком!

– Ларк...

– Что? Я разве похож на буйного психа? Ты чего со мной, как с умалишенным говоришь?

– Антон.
– Бесстрастным тоном вмешался крылатый.
– Контролируй свой гнев.

– Что?
– обалдел я.

– Если не хочешь, чтобы я усмирил тебя по-другому, успокойся сам.

– Ну, ты и выдал!
– укоризненно взглянул на него Бо.
– Думаешь, теперь он успокоится?

– Что?
– все больше зверея, я поднялся из-за стола, сжимая руки в кулаки.

Какого хрена? Что за бред они несут? Смотрят, как на макаку с гранатой! Разговаривают, как с пациентом психбольницы! Я не псих! И я не собираюсь успокаиваться! Сначала доведут до белого каления, потом успокаивать начинают! А вот нефиг было меня бесить! Какого хрена он моего отца трогает? Ему, вообще, кто позволил в мою семью лезть? Да еще и оборотней всяких в нее запихивать?

Злость все больше набирая обороты, закипала внутри. Я сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, краем сознания отмечая, что ладони намокли. Проткнул ногтями? Это при том, что ногти у меня коротко стрижены? Ну и хрен с ним! Заживет.

– Он сейчас начнет все крушить.
– Со странным спокойствием заметил друг.

– Откуда знаешь?

– Да у него когда такая морда, без крупных разрушений не обходится.

– И часто это происходит?

– Да нет. Обычно он наоборот слишком рассудительный и спокойный. Только в последнее время все чаще из себя выходить стал.

Вот это да! Говорят так, будто я пустое место? Меня что, не видно? Или я такой тихий? Так это поправимо.

Рыкнув напоследок погромче, я направился вон из кухни, на ходу намеренно опрокинув стул. Будут знать, как доводить меня.

Гостиная встретила меня сваленными на диван вещами и яркими картинками на экране телевизора, который почему-то работал без звука. Глубоко вздохнув, я с тихим рычанием сбросил с дивана вещи, а уже сложенные в сумку, раскидал по ковру. Никуда я отсюда не пойду! Я этот Лориэр в гробу видел! Запустив пульт от телевизора в стену, плюхнулся на диван, старательно изображая полный пофигизм.

Пускай крылатый хоть треснет, не сдвинусь с места!

Так и лежал на диване, заложив руки под голову и уставившись в потолок. Если этим клыкастым сородичам так нужен повелитель, пускай учатся с ним разговаривать и вести себя подобающе, а не лезть в его личную жизнь и указывать, что делать. А то они про меня еще не знают, а я уже всем должен. Раскатали губу!

Ругнувшись сквозь зубы, недобро уставился на стенку, за которой находилась кухня. Прожечь в ней дыру взглядом не удалось и я, недовольно засопев, отвернулся, вновь одаривая своим вниманием потолок.